Ментовский вояж

Антон не ответил. Машина стояла в пустынном хозяйственном дворе, здесь были только однообразные боксы из листового железа и несколько ветхих тракторов. Из-за забора все еще доносился шум.

Рядом приземлился Обжора.

— Все, сейчас едем, — выпалил он. — Там уже охрана бежит…

Перед глазами Антона мелькнули тяжелые ботинки Самурая, грузовик содрогнулся, когда подошвы ударили о кузов. Следом перевалился едва живой Гоблин, а за ним прыгнул Печеный — гибкий и упругий, как кошка. Сержант стукнул кулаком по кабине и поднял тент. Машина рванула с места.

Оказавшись в полумраке, Антон утратил остатки сил-и самообладания. На теле ноющей болью обозначились те места, которые он не смог уберечь от пинков и ударов. Сержант сидел рядом и пытался разжечь сигарету. В другом углу кузова над стонущим Гоблином склонились Печеный и Самурай. Они что-то с ним делали и беспрерывно ругались, приказывая ему не дергаться и не ныть.

Машина мчалась, не останавливаясь, как будто в городе не было ни светофоров, ни перекрестков. И чем больше она удалялась от растревоженного рынка, тем свободнее себя чувствовали все, кто сидел в фургоне.

— Да… — сказал Обжора. — Устроили мы ребятам… телешоу!

И засмеялся. Все остальные тоже вдруг начали смеяться — сильней и сильней, и Антон почувствовал прилив веселья и легкости, хотя ничего смешного, конечно, не было.

— А я… А я… — захлебывался Сержант. — Этот орет: только товар не трогай! А я его самого тронул, да так, что он в свою витрину улетел…

— А я там. одному прилавок с видеокамерами разбросал! — подхватил хохочущий Печеный. — А он их сгреб в охапку, бежит за мной и в меня кидается! Камерами!

Антону тоже захотелось рассказать всем, как он ловко столкнул лбами двоих мощных торгашей, но он все же решил промолчать и послушать, как другие хвастаются своими «подвигами».

Когда все отсмеялись и успокоились, к Антону подсел Самурай.

— Что-то ты не очень сегодня напрягался, — тихо, чтоб никто не слышал, сказал он. — Специально, что ли, старался товар не попортить?

— Когда мне было товар портить? — возразил Антон. — Ты впереди шел, после тебя ничего целого не оставалось. А я, между прочим, напрягался будь здоров! Сам разве не видел?

Самурай промолчал, смерив Антона медленным, напряженным взглядом.

— Всем лихо было, — сказал он. — И все успевали громить прилавки. Кроме тебя. Я понимаю, что мы сегодня, может, хреновыми делами занимались и что тебе неохота своих же братанов-торгашей долбить, но ты же с нами пошел! А если настоящее дело будет — тоже за другими спрячешься?

— Думаешь, я сегодня испугался?! — вскинулся Антон.

— Да нет… Просто добренький ты слишком. Учись бить по-настоящему! А то на тебя надежды никакой…

Самурай криво усмехнулся и отошел к Гоблину проверить бинты.

Антон почувствовал, что его оскорбили до самой глубины души. Только что он прикрывал Самураю спину, принимал на себя все удары и пинки, которые предназначались ему, и этот же самый Самурай обвиняет его в том, что «не очень напрягался»! После таких слов Антон засомневался, стоит ли теперь вообще верить ему и уважать его мнение.

Машина остановилась на узкой пустынной дороге за городом. Все высыпали из кузова размять ноги и глотнуть свежего воздуха.

Из кабины появился Сергеев, почесывая спину своей тросточкой, — оказалось, он сидел рядом с водителем.

— Генерал доволен, ребята, — сказал он, не выказывая, впрочем, никакой радости. — Он смотрел прямую телетрансляцию с рынка и видел все от начала и до конца. Я только что разговаривал по телефону с его референтом, и он говорит, что старик даже помолодел от удовольствия. Молодцы, одним словом…

— Ну так! — гордо воскликнул Сержант.

— Все целы?

— Практически, да, — ответил Самурай.

— Ну, тогда заедем на базу в медпункт, а потом на гулянку. Или хотите сначала отдохнуть?

— Какой еще отдых! — простонал Гоблин. — Сейчас заклеим шишки — и вперед, на новые подвиги!

— Как хотите, — усмехнулся Сергеев, садясь в машину.

* * *

В лагере их встречала только Анна. Она с любопытством посмотрела, как потрепанная, но бодрая команда выгружается из машины, и ушла куда-то. В медпункте уже ждал врач — высокий костистый мужик с простым грубоватым лицом. В первую очередь он занялся, конечно, Гоблином. У того был расквашен нос, рассечена кожа на голове и повреждена, несмотря на защитный панцирь, пара ребер. Врач посоветовал ему отлежаться, но Гоблин и слышать об этом не хотел. Глаза у него бегали, как у голодного хорька в предвкушении кормежки. Да и все остальные находились во власти какого-то сладкого предчувствия.

Антон дожидался своей очереди на улице, когда вновь увидел Анну. Она тоже заметила его, подошла и села рядом.

— Сильно досталось? — полюбопытствовала она.

— Не очень, — пожал плечами Антон. — Некоторым хуже.

— Ну-ка, дай посмотрю…

Антон повернул голову, и Анна осторожно потрогала ссадину на его виске. От ее мягких прикосновений у Антона мороз пошел по коже. Он замер и перестал дышать, чтобы не спугнуть эти волшебные секунды. Это было похоже на ласку матери.

Впрочем, матери своей Антон не помнил, но представлял себе именно так.