Мэр Кэстербриджа

Между тем Джапп уже просунул палец под сургучную нашлепку, развернул пакет и, высыпав письма на стол, стал брать из кучки первые попавшиеся и читать их вслух одно за другим. И вот мало-помалу раскрылась тайна, которую Люсетта так страстно надеялась похоронить, хотя в письмах все было выражено только намеками и многое оставалось неясным.

– И это писала миссис Фарфрэ! – воскликнула Нэнс Мокридж. – Позор для нас, уважаемых женщин, что так пишет наша сестра. А теперь она связала себя с другим человеком!

– Тем лучше для нее, – сказала престарелая торговка пшеничной кашей. – Коли на то пошло, это я спасла ее от несчастного замужества, а она мне даже спасибо не сказала.

– А знаете, ведь это хороший повод для потехи с чучелами, – проговорила Нэнс.

– Правильно, – согласилась миссис Каксом, подумав. – Лучшего повода я не припомню, и жалко упускать такой случай. У нас в Кэстербридже этой потехи не устраивали уже лет десять, не меньше.

Тут послышался пронзительный свист, и хозяйка сказала человеку, которого звали Чарл:

– Это Джим идет. Сделай одолжение, пойди наведи для него мост.

Ничего не ответив, Чарл и его товарищ Джо встали и, взяв у хозяйки фонарь, вышли через заднюю дверь в сад; там они спустились по тропинке, круто обрывавшейся у берега ручья, о котором говорилось выше. Холодный, липкий ветер дул им з лицо с торфяного болота, простиравшегося за ручьем. Взяв доску, лежавшую наготове, один из приятелей перекинул ее через ручей, и, как только дальний ее конец лег на противоположный берег, по ней застучали каблуки, и вот из мрака выступил рослый человек в ременных наколенниках, с двустволкой под мышкой и дичью на спине. Его спросили, повезло ли ему.

– Не особенно, – ответил он равнодушно. – У нас все спокойно?

Получив утвердительный ответ, он направился в харчевню, а приятели сняли доску и пошли вслед за ним. Но не успели они дойти до дому, как с болота послышался крик: «Э-эй!» – и они остановились.

Крик послышался снова. Они поставили фонарь в сарайчик и вернулись на берег.

– Э-эй… здесь можно пройти в Кэстербридж? – спросил кто-то с того берега.

– Можно, да не легко, – ответил Чарл. – Перед вами речка.

– Все равно… как-нибудь переправлюсь!.. – сказал человек, стоявший на болоте. – Я нынче столько прошел пешком, что с меня хватит.

– Так подождите минутку, – отозвался Чарл, решив, что этот человек не враг. – Джо, тащи доску и фонарь: кто-то заблудился. Надо бы вам держаться большой дороги, приятель, а не лезть напролом.

– Что говорить… я теперь и сам понимаю. Но я завидел огонек в этой стороне и говорю себе: «Ну, значит, тут прямая дорога, это уж как пить дать».

Доску опустили, и снова из мрака выступил человек, на этот раз незнакомый. Это был мужчина средних лет, с преждевременно поседевшими волосами и бакенбардами, с широким и добрым лицом. Он уверенно перешел по доске, видимо не найдя ничего странного в такой переправе. Поблагодарив Чарла и Джо, он пошел вслед за ними по саду.

– Что это за дом? – спросил он, когда они подошли к двери.

– Харчевня.

– Так, так… Может, я здесь устроюсь переночевать. Идемте-ка со мной – промочите себе горло на мой счет за то, что помогли мне переправиться.

Они пошли вместе с ним в харчевню и там, при свете, обнаружили, что он более важная персона, чем это могло показаться по его манере говорить. Он был одет богато, но как-то нелепо – пальто, подбитое мехом, котиковая шапка, в которой ему, вероятно, было жарко днем, так как весна уже наступила, хотя ночи были еще холодные. В руке он нес небольшой сундучок из красного дерева, обитый медными полосами и перевязанный ремнем.

Заглянув в комнату через кухонную дверь и увидев, какая там сидит компания, он, по-видимому, удивился и тут же отказался от мысли о ночевке в таком доме, но, не придав всему этому большого значения, спросил несколько стаканов самого лучшего спиртного, уплатил за них, не выходя из коридора, и направился к двери, ведущей на улицу. На двери был засов, и пока хозяйка отодвигала его, незнакомец услышал разговор о потехе с чучелами, продолжавшийся в общей комнате.

– Что это за потеха с чучелами? – спросил он.

– Ах, сэр! – ответила хозяйка, покачивая длинными серьгами, с неодобрительным и скромным видом. – Это так просто, глупый старинный обычай… в наших местах это затевают, если жена у мужа… ну, скажем, не только ему женой была. Но я, как почтенная домохозяйка, этого не поощряю.

– Значит, они собираются устроить это на днях? А зрелище, должно быть, любопытное, а?

– Видите ли, сэр… – начала хозяйка с жеманной улыбкой и вдруг, отбросив всякое притворство, проговорила, поглядывая на него искоса: – До того смешно – ничего смешнее на свете нет! Но это стоит денег.

– Ага! Помнится, я где-то слыхал про что-то в этом роде. Я собираюсь приехать в Кэстербридж через две-три недели и не прочь полюбоваться на это представление. Подождите минутку. – Он повернулся, вошел в общую комнату и сказал: – Слушайте, добрые люди, мне хочется посмотреть, как вы соблюдаете старинный обычай, о котором здесь говорилось, и я не против участия в расходах… вот, возьмите.