Мера хаоса

– Ты видел статую? – спросил шут. – Ее возвели не просто так, а чтобы защититься от врагов. От нас. Сотни лет назад предки этих бравых молодцев не очень умели воевать и пришедшие на Полуостров люди стали для них настоящим кошмаром!

– И чем помогла им Мать-Земля?

– Не знаю, уж как холиасты это сделали, – Авти чуть пришпорил фрона и догнал «ученика», оказавшись с ним стремя в стремя, – но горы были закрыты для всех, ограждены магической стеной! Пять сотен лет никто не мог заглянуть за перевалы, узнать, что тут творится. А едва магия рухнула, сами люди стали для красноглазых овцами, которых нужно стричь. Если наши соплеменники и попадали сюда, то лишь как рабы или жертвы. Судя по отсутствию рассказов, сбежать не сумел никто.

– Это что, мы будем первыми, кто отсюда выберется? – Хорст хмыкнул.

– Погоди гордиться, – покачал головой Авти, – сначала выберись…

Ехали беспрерывно до самого вечера, но голода не чувствовали. Напоенный сладкими запахами воздух казался лучшим яством, а усталости в Долине они не ощущали.

Путь закончился у сложенной из обтесанных камней пирамиды. Ее серые стены блестели на солнце, а вход казался темной беззубой пастью. Колоссальное сооружение подобно стражникам окружали исполинские деревья с желтыми, как мед, стволами.

– Какая громадина, – прошептал Хорст, задирая голову, чтобы разглядеть срезанную верхушку.

– Главное святилище, – сообщил Авти, – интересно, нас сразу принесут в жертву или сначала покормят? А-то я чего-то есть хочу и выпить не прочь…

Любой страх, если жить с ним долго, притупляется. Вот и мысль о том, что им предстоит оказаться на алтаре в качестве дара богам, после стольких дней не вызывала у пленников особых эмоций.

Из пирамиды навстречу прибывшим вышел низкорослый холиаст в алых одеждах. Горцы и так значительно уступают в росте людям, а этот даже среди своих выглядел карликом.

После короткого разговора между предводителем охранников и горцем в красном пленникам велели спешиться и, когда те слезли с фронов, повели куда-то за пирамиду.

– Ох, не нравится мне это! – пробормотал Хорст, обнаружив, что их ждет очередная темница – низкое угрюмое здание без окон и с такой узкой входной дверью, что в нее удалось бы протиснуться только боком.

– Старэышына увыдыт вас завтра, готовтэс к встрэчэ с ным, – сказал старший холиаст, и дверь с лязгом захлопнулась, оставив пленников в темноте.

– Эта подготовка включает пост? – сердито пробурчал Хорст, для пробы саданув в стену кулаком. – Ох, как мне надоел этот плен!

– А чем тут плохо? – судя по шуршанию, Авти сгребал в кучу солому, намереваясь устроиться поудобнее. – Тихо, спокойно, и не воняет почти…

– Я хочу на свободу!

– Э! – Шут пренебрежительно хмыкнул. – Вот рвешься ты к этой самой свободе, а знаешь ли ты вообще, что это такое?

– Ну. – Хорст задумался. Ему всегда представлялось, что свобода – вещь настолько очевидная, что разговаривать о ней нет никакого смысла. – Это… это когда ты ни от кого не зависишь и можешь делать то, что хочешь!

– Тогда твоя свобода недостижима, – Авти шумно почесался, – человек не может быть живым и ни от кого не зависеть. Даже князья, которые вроде никому не подчиняются, на самом деле зависимы – от редаров, от родни, от народа. Сам верховный служитель Порядка вынужден делать не то, что хочет, а то, что от него ждут.

– А если… – Хорст засопел, спешно подыскивая доводы против. Сдаваться так легко он не собирался, – поселиться в лесу! Добывать все самому, охотой…

– В этом случае, – тон Авти стал преувеличенно нудным, – ты вообще лишишься свободы, ибо только и будешь думать о том, как добыть пропитание и укрыться от непогоды!

– Так что, свободы нет? – Хорст сел, прижался спиной к прохладному камню стены.

– Почему? Она везде, стоит только поискать. В каждом ограничении, если задуматься, заложены бесконечные возможности свободы…

– Это как?

– Сейчас ты свободен в том, лежать тебе или стоять, петь песни или спать, – пояснил шут, – и последний вариант нравится мне больше всего! Чутье подсказывает, что завтра будет тяжелый день!

– Как обычно, в последнее время, – буркнул Хорст и тоже принялся укладываться. В животе бурчало, но еще со времен странствий в качестве бродячего сапожника уроженец Линорана привык засыпать голодным.

– Солнце красит белым цветом стены древнего кремля, – пробурчал Авти, – просыпается с рассветом вестаронская земля…

За бравадой шута очевидно крылся страх, и Хорст вполне понимал спутника. Сам он чувствовал себя неловко, вперив взор в темный провал в громадном теле каменной пирамиды.

Охранники-холиасты выглядели так напыщенно, словно каждого из них мучил сейчас запор.

Из чрева исполинского строения появился вчерашний горец в красном, приглашая, махнул рукой.

– Пошлы, – велел старший из охранников. Несмотря на яркое солнце снаружи, под каменными сводами ощущалась прохлада. Шаги глухо отдавались в узком коридоре. Стены его покрывал рисунок из переплетающихся разноцветных линий. При движении складывалось впечатление, что странный ковер из толстых нитей проплывает мимо.