Мера Любви

С графом явилось человек пять, остальные просто не смогли поместиться в тесной коморке. Рыцари посторонились, давая своему сеньору дорогу. Первое мгновение оба, и граф, и Джованни, стояли друг перед другом, словно заколдованные. Джованни не то чтобы избавился от страха, даже, пожалуй, напротив, только его страх странным образом изменился, преобразился в какую-то необычную радость. Гийом де Бельвар олицетворял для него до сих пор лишь титул графа Честерского, символ могущества и власти. Теперь Джованни видел перед собою человека, и этот человек показался ему достойным своего высокого положения. У графа было красивое «нормандское» лицо с правильными чертами, словно вырезанными умелым резчиком, суровое и доброе одновременно, и мудрые глаза, совсем не по возрасту, ибо де Бельвар оказался моложе, чем Джованни мог себе представить.

— Христос рождается, — сказал граф на латыни.

— Славьте Его, — ответил Джованни. Они представились друг другу.

— С праздником, сир епископ, — поздравил граф уже по-французски, взял руку Джованни и коснулся ее губами.

— Благодарю вас, сир граф, — растроганно ответил Джованни. В комнатке царил полумрак, от тесноты казалось теплее, чем было, тени причудливо изгибались в неровном свете единственного зажженного подсвечника, сквозь высокое окно заглядывала луна, выяснивало к морозу, от наметенного за день снега казалось, что за стенами собора много светлее, чем внутри.

Джованни сморгнул застлавшую глаза пелену.

— Как вы здесь устроилось? — спросил граф.

— Спасибо, хорошо, — поспешно ответил Джованни.

Граф не то чтобы улыбнулся, но его лицо сделалось еще приветливее:

— Если у вас будут какие-нибудь сложности, прошу, обращайтесь ко мне.

— Вы очень добры.

— Нет, я для вас ничего еще не сделал, дайте мне возможность действительно заслужить вашу признательность.

— Сир, вы уже заслужили ее своей любезностью, — Джованни робко улыбнулся графу, — но если вы желаете помочь, я, пожалуй, воспользуюсь вашим великодушием. Простите мне мою прямоту, но не могли бы вы объяснить мне статус земель моей церкви.

— С удовольствием. Я именно этого вопроса и ожидал, — граф, вопреки опасениям Джованни, остался спокойным и доброжелательным.

— Каноники Святой Марии Силфорской — неумелые управители. Распоряжаясь церковными землями, они залезли в долги и дошли бы до полного разорения, если бы не мое вмешательство. Мне пришлось взять их на поруки. Я расплатился по всем их обязательствам и забрал земли под свое управление на пять лет. За это время я надеюсь достаточно поправить церковное хозяйство, чтобы впредь не оказалось столь легким делом разорить его. Определенную сумму в вознаграждение каноникам я выплатил. Вы можете ознакомиться с бумагами, когда приедете ко мне в Стокепорт. Я приглашаю вас не из простой любезности, — добавил граф.

— Вы мой вассал, сир епископ, так как Силфор и вся территория вашей епархии принадлежат мне по праву собственности, ибо они никогда не были пожертвованы в дар Церкви ни одним из моих предшественников.

— Если я обязан вам вассальной присягой, сир граф, я с готовностью ее принесу когда и где вам будет угодно, — ответил Джованни.

— Мой капеллан Арнуль известит вас, — граф пригласил вперед шустрого коренастого мужчину с любознательным лицом.

Капеллан низко поклонился Джованни:

— К Вашим услугам, мессир епископ.

— Рад приветствовать вас, любезный Арнуль, — Джованни ответил кивком на поклон.

— Не откажите ему в своей милости, сир епископ, — сказал граф. — Желаю здравствовать.

— Постойте, — остановил его Джованни. — Я хотел сказать… спросить… пригласить… Приезжайте, пожалуйста, завтра на мессу в честь праздника.

— Приеду, — граф слегка поклонился.

— Благослови вас Господь. Добрый путь, — сказал на прощание Джованни.

ГЛАВА XVIII

О том, как Джованни стал вассалом графа Честерского