Мерецков

И тем не менее выводы комиссии о серьезных недостатках в вооруженных силах ни в коем случае нельзя считать предвзятыми. Во-первых, они основывались на объективном обследовании ряда воинских соединений, частей и подразделений. Во-вторых, о неудовлетворительном состоянии армии сообщает не только отчет о работе комиссий. В-третьих, кадровые перестановки в военном ведомстве напрашивались сами собой как раз ввиду состояния армии, особенно в высших эшелонах военного ведомства. И вообще было бы наивно полагать, что столь важный и масштабный вопрос военного строительства, решавшийся на фоне в целом враждебного окружения страны, мог использоваться для внутрипартийных интриг…

Мерецков пишет в воспоминаниях: «Я принимал участие в реформе, как все командиры и комиссары РККА. Когда я находился на непосредственно командных должностях, это выражалось в обучении и воспитании нового пополнения. Когда я вел штабную работу, это выражалось в методах комплектования, размещения, материального обеспечения и организации военно-учебного процесса конкретных частей и соединений. Впервые я занялся этой работой на Северном Кавказе в конце 1923 года…»

Кирилл всецело поддерживал взгляды Фрунзе. Хотя он был еще довольно молодым краскомом и занимал невысокие должности, однако имел свое критическое мнение о существовавшей в то время военной пирамиде в стране.

В конце 1923 года после негативных выводов первой военной комиссии Политбюро ЦК РКП (б) назначает новую военную комиссию для подготовки дополнительных материалов о положении дел в Красной армии и выработке мер по подъему ее боеспособности. Эту вторую комиссию вновь было поручено возглавить Гусеву. Кроме Гусева в ее состав вошли А.А. Андреев, А.С. Бубнов, К.Е. Ворошилов, Г.К. Орджоникидзе, И.С. Уншлихт, М.В. Фрунзе, Н.М. Шверник. За месяц, прошедший после работы первой комиссии, разумеется, никаких коренных изменений не произошло.

Комиссия доложила свои выводы 3 февраля 1924 года на Пленуме ЦК РКП(б). И опять Гусев констатирует в своем докладе пленуму прежние недостатки. В первую очередь отмечает сильную текучесть кадров в РККА. Яркий пример тому 22-я дивизия 15-го корпуса, где за полгода текучесть кадров составила 160 процентов личного состава. «За восемь месяцев переменился если не весь личный состав, то подавляющее большинство его, причем некоторые менялись дважды». Гусев обращает внимание на засилье в армии «старых спецов и генералов, имеющих весьма преклонный возраст». Констатирует и факт о непрестижности военной службы, когда практически половина краскомов, слушателей курсов Академии Генштаба, в последующем не идут в армию. Подытоживается доклад общим выводом о том, что «Красной армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет». Кроме того, в выводах комиссии особым пунктом подчеркивалось, что Л.Д. Троцкий устранился от работы в Реввоенсовете, где все практически сосредоточено в руках его заместителя Э.М. Склянского и начальника штаба П.П. Лебедева.

С марта 1924 года постановлением СНК СССР Фрунзе назначается заместителем председателя Реввоенсовета СССР. Выдвижение на столь высокий пост Фрунзе в военных кругах встречается с энтузиазмом. 1 апреля приказом РВС СССР № 78 объявляется новый состав Реввовенсовета. Председателем его остается Троцкий, заместителем назначается Фрунзе, который также получает пост заместителя наркомвоенмора.

Некоторые военные историки назвали кадровые перестановки в армии 1924 года «государственным переворотом», в результате которого от управления армией устраняются сторонники Льва Троцкого. Тогда же начинаются и масштабные преобразования в аппарате РККА. По сравнению с мартом 1923-го и январем 1924 года произошли существенные социокультурные изменения в составе военной элиты. В этнокультурном отношении значительно сократилось число «русских» среди «генералов»: с 68,5 процента в марте 1923 года до 58,5 процента — в январе и до 50 процентов — в апреле 1924 года. Наполовину уменьшилось количество немцев; значительно сократилось число выходцев из дворян: в марте 1923 года их было около 35 процентов, в январе и апреле 1924 года соответственно: около 27 процентов и около 21 процента. В целом наблюдается тенденция к снижению общего процента «генералов» из «образованных слоев» (офицерские дети, из семей служилой интеллигенции и дворян): март 1923 года — 54 процента, апрель 1924 года — 49,7 процента, хотя по-прежнему «генералы», происходившие из указанных слоев общества, составляли почти половину всей военной элиты.