Мэри Роуз

– А ты знаешь, что это правда? Что Людовик называл ее своей английской упряжной лошадью?

– Такими историями женщины развлекаются, пока собирают виноград.

– Так слушай же, собирательница винограда. – Анна затолкала себе в рот еще одну сливу и продолжила: – Моя сестра такая же мережа, как и то, что в прикрытии у подтирателя зада Комптона, и в эту мережу попадаются коронованные особы. У нее было с Людовиком Французским, и теперь у нее это с Генрихом Английским.

– У нее… что? – Джеральдина села. – Но она ведь теперь замужем!

– А кого это волнует, милая моя? – Анна гортанно расхохоталась. – Король берет себе то, что ему нравится, а когда становится кисло, выплевывает. – И в доказательство своих слов она выплюнула сливовую косточку обратно в коробку. Та ударилась со стуком.

– А если у нее родится ребенок? Сын?

– Ее тоже волнует этот вопрос, – ответила Анна. – Она не может стать королевой, но размышляет о том, не может ли она стать матерью короля. Только это мечты для прачек. Сын моей сестры будет подброшен кукушонком в гнездо ее глупого супруга. У короля уже давно есть бастард, но бастарды не становятся королями Англии.

Лежавший на языке у Джеральдины фрукт вдруг стал горьким на вкус. Бастард не наследует графство Рипонское. То, что маленький граф изнывает от тоски по ней, принесет ей не больше, чем пересахаренные сливы.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – заявила Анна, гладя ее по ключице, обнажившейся из-под ночной рубашки. – У меня дела ничуть не лучше.

– У тебя?

Анна кивнула.

– К чему нам остроумие, если всем заправляют мужчины? А если мы хотим управлять мужчинами, то получаем по рукам, поскольку мы всего лишь дочери рыцарей.

– И кто же твой мужчина в поводу? – спросила Джеральдина.

– Гарри Перси, – мрачно заявила Анна. – Наследник графа Нортумберлендского. Он ест из моих рук, и если бы я позволила, он пил бы из моего пупка. Но что мне с того? Любезничать в жарких уголках я отлично умею, но женится он на Мэри Толбот, дочери графа. – От гнева лицо Анны, напоминавшее лицо Мадонны, какой ее рисовали раньше, перекосилось и словно постарело на несколько лет. – А все потому, что вмешался жирный в красной мантии. Какое ему вообще дело до того, кто в чьей постели кувыркается?

– Кардинал Уолси?

– Он самый. Он велел графу Нортумберлендскому вернуть своего сына в фамильное гнездо, чтобы тот выбросил из головы мезальянс с дочерью рыцаря.

Некоторое время Джеральдина задумчиво молчала.

– Думаешь, Гарри Перси взял бы тебя без благословения отца и кардинала? – наконец спросила она у Анны.

– Еще как, – ответила Анна, отбрасывая в сторону пуховое одеяло. – Поверь мне, милочка. Если я ловлю на крючок мужчину, он хочет провести со мной не ночь, а целую жизнь. – Она развела согнутые ноги, так что ночная сорочка скользнула ей на живот. Медленно, словно влюбленная, она погладила себя по внутренней стороне бедра. Ее резкие черты лица стали мягче, а из горла вырвался хриплый стон.

Джеральдина не могла отвести взгляд. «Вот то, что мне чуждо, – подумала девушка. – Анна наслаждается игрой с чувственностью, а я играю просто для того, чтобы достигнуть цели». Все стоны и томления были ей противны. Для Джеральдины оставалось загадкой, что заставляет мужчину и женщину становиться рабами друг друга, что заставило ее красивого брата объявить о помолвке с никчемной корабельной доской. «Я никогда не желала мужчину. Это козырь у меня в рукаве или же карта, которой мне не хватает?»

Джеральдина была красивее, чем Анна, и знала это. Всякий, кто видел ее, смотрел ей вслед, она спиной чувствовала эти взгляды. Но ее красота не вызывала пожара. Как-то дома она услышала, как один парень говорил другому:

– Да, племянница, которую называют ангелом Портсмута, может быть, и красивее тетки, но у тетки доброе сердце. А если я слишком долго смотрю на ангелоподобную племянницу, у меня на носу вырастают сосульки.

Если Анна была рождена для того, чтобы быть кокоткой, то Джеральдина была прирожденной шпионкой. И кто из них добьется того, о чем мечтает?

– Теперь ты мне расскажешь, правда? – Анна положила голову на плечо Джеральдины. – Ведь тебе должно быть жаль меня, потерявшую возлюбленного.

– Мне не жаль тебя, – ответила Джеральдина. – Гарри Перси не был твоим возлюбленным, и, кроме того, я уверена, что ты хочешь отомстить кардиналу Уолси.

– О да, непременно. – Анна загадочно поджала губки. – О такой, как я, весь мир думает, будто я порочна до мозга костей, но разве мир оставил мне выбор?

Их взгляды встретились, словно давая друг другу обещание.

– Расскажи мне наконец то, что я хочу знать, – попросила Анна. – Это единственное, что меня еще заботит.

– Так тому и быть. – Огонь догорал, и Джеральдина почувствовала, что ей снова становится холодно. Кроме того, ей хотелось узнать, почему Анна так падка на сомнительные новости. – Кстати, кто этот парень, от тревоги за которого ты грызешь ногти? – спросила она. – Тот, кем хотел бы быть Гарри Перси? Твой возлюбленный?

– Глупости.

– Тем лучше для тебя, – заявила Джеральдина. – Иначе тебе недолго пришлось бы им наслаждаться.