Мэри Роуз

– Стоит мне подумать об Энтони, и эта сцена снова встает у меня перед глазами, – сказал он. – Я постоянно спрашиваю себя: как он может доверять мне после того, как я его бросил? Ты даже не представляешь, как сильно я жалею, что не вмешался тогда, дал этим чудовищам бить моего друга по голове, ставить на нем клеймо убийцы. Моего друга, который был так же бессилен и напуган до смерти, как и я.

– А если бы ты сделал это? Думаешь, если бы ты получил побои заодно с калекой, это избавило бы Энтони от боли?

Ответа Сильвестр не знал. Фенелла взяла его за руку.

– Ты был рядом, когда его выпустили из темницы в мир, который он перестал понимать. Ты был его якорем, державшим его в жизни. Для человека, которого сожгли сегодня, ты больше ничего не можешь сделать. Но, возможно, еще найдется способ помочь его вдове и детям.

Сильвестр с удивлением обнаружил, что улыбается.

– Ты просто золото, Фенни, ты знаешь об этом? Если бы у нас не было тебя, нам пришлось бы тебя выдумать – тогда, когда мы выдумывали все, что нам было необходимо.

Фенелла рассмеялась. Скользнув взглядом по ее лицу, он обнаружил, что щеки девушки все еще влажные от слез.

– Я попытаюсь, – ответил он. – Того мужчину звали Рейф Хенли, и он был свечных дел мастером, так что мне будет нетрудно выяснить, куда увели его детей. Спасибо, милая. А теперь расскажи мне, почему ты плакала и почему твой день был таким же омерзительным, как и мой.

– Лучше не стоит. По сравнению с тем, что пережил ты, это сущая безделица. Боюсь, так проходит большинство дней.

– Тетушка говорила о чем-то подобном, – понял он. – Она набросилась на меня, словно фурия, поскольку я оставляю тебя здесь одну, наедине со своими мыслями.

– Как несправедливо! – Фенелла обняла его. – Теперь ты еще должен подбадривать нас, бедный Сильвестр. Если бы тебя у нас не было, нам пришлось бы тебя выдумать, нам с Энтони.

– Что случилось, Фенелла? Расскажи мне.

– Правда, ничего, – выдавила она из себя, указывая на стоявшую у окна конторку. – Просто эта книга…

– «Смерть короля Артура»?

Фенелла кивнула.

– Не нужно было мне давать ее тебе.

– Конечно, нужно. Мне стыдно, потому что ты видел, как горит человек, а я плачу над бумажными фигурками из дурацкой книги.

– Я тоже плакал, когда читал ее, – признался Сильвестр. – О короле Артуре, который любит свою прекрасную жену Гвиневру и своего друга, этого великолепного Ланселота… И о Гвиневре с Ланселотом, которые любят друг друга и…

– …которые обманывают его, – сдавленным от слез голосом закончила за него Фенелла. – И о Камелоте, который рушится из-за этого. Поверь мне, я даже не представляю себе, почему так ужасно реву из-за этого.

Он прижал ее к себе и погладил по спине. «Я тоже, – подумал он. – И, черт возьми, даже думать об этом не хочу».

– Между этими тремя столько любви, – вырвалось у Фенеллы. – Ах, Сильвестр, как столько любви может принести не еще больше любви, а смерть?

Девушка горько плакала. Каждый раз, когда она пыталась поднять голову, ее снова захлестывала волна слез. Это было для нее слишком. Ожидание, тревога, неопределенность будущего.

– Фенелла, – произнес он, – для Англии война окончена. Энтони в Лондоне, и, судя по письму, у него все хорошо.

На один удар сердца она замерла в его руках.

Сильвестр вытянул из-за пояса сложенный лист бумаги.

– А теперь прекращай плакать, ладно? Он снова прислал тебе стихи Петрарки, и, если хочешь, я сейчас сбегаю к Мэтту, смотрителю порта, и заставлю его перевести для тебя.

Плакать она не перестала, но улыбнулась сквозь слезы.

– Прочти мне, пожалуйста. Думаю, что перевести я могу и сама.

– Ты, Фенни? С каких это пор ты понимаешь итальянский?

Она пожала плечами.

– Мне ведь нечего особо делать. Все эти месяцы я снова и снова сравнивала строки с переводом и записывала каждое слово на листок. И в какой-то момент начала понимать.

– Pace non trovo, – недоверчиво прочел Сильвестр.

– Не обрести мне мира.

– Et non `o da far guerra.

– И у меня нет средств на то, чтобы вести войну.

– E temo, et spero; et ardo, et son un ghiaccio.

– Я боюсь и надеюсь; я горю и превращаюсь в кусок льда.

– Et volo sopra ‘l cielo, et giaccio in terra.

– Я лечу по небу и лежу на земле.

– Et nulla stringo, et tutto ‘l mondo abbraccio

.

– Я ничего не понимаю и обнимаю весь мир.

– Ты гений, Фенелла.

– Ах, нет. Просто девушка, у которой много времени.

– Я не понимаю, почему за все это время он не прислал тебе ничего по-английски, – произнес Сильвестр.

– Потому что я очень хотела выучить это, – ответила Фенелла, вытирая глаза и щеки.

– Итальянский?

Она кивнула.

«Он любит ее, – подумал Сильвестр. – Он способен любить женщину – мой друг Энтони, у которого в голове одни только корабли».

– Если хочешь, я поеду с тобой в Лондон, – произнес он. – Не сразу, а как только нам поставят те две баржи.

Фенелла покачала головой.

– Нет, милый мой Сильвестр. Пока тетушка не оторвала тебе голову окончательно, я хотела бы сидеть здесь и ждать.