Мэри Вентура и «Девятое королевство»

Крах! Я телепат, но еще не в полной мере. Мое детище, «Часовня Матисса», надеясь на успех которого я уже тратила воображаемые деньги и со скромной сдержанностью его обсуждала, было отвергнуто «Нью-Йоркером» – всего лишь карандашным росчерком на гибельном черно-белом печатном отказе. Я спрятала его под стопкой бумаг, словно мертворожденное внебрачное дитя. Меня передернуло от его сентиментальности. Особенно после того, как я прочла блестящий «Послеполуденный отдых фавна» Пита де Вриса[55]. Есть разные способы пуститься в любовные приключения. Но самое главное, нельзя относиться к этому серьезно.

И все же услужливый разум подсказывает, что отправленные неделю назад стихотворения, должно быть, подвергаются тщательному изучению. Вне всякого сомнения, я получу их завтра. Возможно, даже с припиской.

25 февраля: суббота

Итак, я полностью вычищена, со свежевымытой головой, и чувствую себя опустошенной и шаткой; кризис миновал. Снова собравшись с силами, я выстроила плотный отряд оптимизма – и вперед. Все дальше и дальше. Еще в начале этой недели я задумалась о том, насколько глупо с моей стороны было выносить окончательный приговор мальчикам в прошлом семестре. Это смешно, так нельзя. Не то чтобы я не смогу теперь найти кого-то для общения, но должны же быть причины для таких резких и явных заявлений.

Может, все дело в напряженности моих отношений с каждым из них. Такой же ужас охватил бы их, если бы исчезли приметы повседневного существования и остались только свет и тьма, ночь и день, никаких тебе физических штучек вроде бородавок и узловатых костяшек пальцев – того, что создает ткань существования. Они были всем или ничем. Ни один мужчина не является всем, таким образом, ipso facto[56]

является ничем. Но так быть не должно.

Они совсем не похожи на Ричарда. В какой-то момент я им об этом сказала, словно это была смертельная болезнь, и мне их было очень, очень жаль. Глупая, впредь будь умней и принимай мальчиков по имени Айко и Хэмиша любыми – кем бы они ни были: кофе или ромом, «Троилом и Крессидой» или сэндвичем в мельничном лотке. Простые вещи тоже хороши сами по себе. Я не должна искать в них Единственную Душу, слившуюся с Единственным Телом – моим, подлинно моим. У меня есть потребность в практическом макиавеллизме – небрежности, которую необходимо культивировать. Я была слишком серьезна для Питера, а он не умел довести эту серьезность до того предела, когда начинается радость. Ричарду знакома эта радость, эта трагическая радость. Но его нет, и я, наверное, должна этому радоваться. Меня бы смутило, если б он сейчас предложил мне выйти за него. Думаю, я бы ему отказала. Почему? Потому что мы оба движемся в сторону безопасности, и если б я приняла его предложение, то простая буржуазная жизнь, которую я вела с детства, с ее идеалами сильного, надежного мужчины, могла бы раздавить его. Он не тот человек, с которым можно жить в одном доме. Может, когда-нибудь ему захочется обзавестись собственным домом, но пока он от этого чертовски далек. Мы жили бы обособленно, каждый сам по себе; он, возможно, тосковал бы по родному окружению и социальному кругу, к которому я не отношусь; я тосковала бы по крепкому здоровому телу. Насколько все это важно? Не знаю: это с какой стороны посмотреть – как в разные концы телескопа.

Сегодня суббота, и я чувствую себя усталой, а у меня полно невыполненных академических заданий и работ, которые нужно было сдать еще два дня назад, но помешало нездоровье. Чертов насморк притупил все мои чувства, нос заложен, запахов не чувствую, глаза слезятся, и даже слышу плохо, а это самое ужасное. В довершение всего, помимо ужасной бессонной ночи, чихания и сопения, у меня жуткая боль из-за месячных (вот уж не везет!) и сильное кровотечение.

Наступает рассвет. Черное и белое смешиваются в серый замерзший ад. Я не могу расслабиться, задремать, ничего не могу. Самым плохим днем была пятница, просто ужасным. Я не имела сил даже читать, напичканная лекарствами, которые боролись и бились в моих венах. Мне постоянно слышались звонки: телефонные звонки предназначались не мне, а в дверь звонили посыльные, приносившие розы всем остальным девушкам на земле. Я пребывала в полном отчаянии. Уродливая, с красным носом, без сил. Я была психически угнетена, небеса обрушились, и тело не выдержало.

Но сейчас, несмотря на остаточные простудные явления, я очистилась и снова полна стоицизма и юмора. Я сделала несколько критических разборов, и теперь у меня есть шанс на этой неделе доказать свою правоту. Просмотрела список молодых людей, с которыми здесь познакомилась, и была потрясена: на некоторых даже смотреть не стоило (это правда). И вообще, знакомых мужчин маловато! Так что пора, решила я, снова принимать приглашения на вечеринки и чай. И тут как раз Дерек позвал меня на вечеринку с вином. Я замерла, как обычно, но ответила: «Возможно», – с этим и удалилась.