Мэри Вентура и «Девятое королевство»

– Я всегда говорю, – моряк не обращается ни к кому конкретно, – если хочешь тату, то делай самое лучшее. Только лучшее. – Он вглядывается в орла, который, несмотря на все усилия Карми, снова кровоточит.

Следует напряженная пауза. Карми весь в ожидании, и это не из-за денег.

– Сколько будет стоить, если написать под ним «Япония»?

По лицу Карми расползается улыбка.

– Один доллар.

– Тогда напишите «Япония».

Карми намечает буквы на руке моряка, делает особенно красивым крючок J, петлю на P и конечную N[24] – все это с любовью к завоеванному орлом Востоку. Наполнив чернилами иглу, он приступает к букве J.

– Насколько я знаю, – замечает мистер Томолилло отчетливым голосом лектора, – Япония – центр искусства татуировки.

– Вовсе нет, – отвечает моряк. – Когда я там был, татуировки находились под запретом.

– Под запретом? – изумился Нед. – Почему?

– Они считают это варварством. – Карми не отрывает глаз от второй буквы A; иголка ведет себя в его опытной руке как покорившийся воле наездника дикий мустанг. – Конечно, специалисты у них имеются. Но работают тайно. А так все там есть. – Он выводит последнюю завитушку буквы N и вытирает губкой проступившую кровь, которая словно старается скрыть искусные линии. – Ну как, получилось то, что надо?

– Точно.

Карми делает из салфетки повязку и накладывает ее на орла и «Японию». Движением ловким, как у продавца, пакующего товар, он бинтует моряку руку.

Моряк встает и натягивает бушлат. У дверей толкутся, глазея на происходящее, школьники – худые, долговязые, с прыщавыми лицами. Не говоря ни слова, моряк достает бумажник, извлекает из него зеленую стопку и отстегивает Карми шестнадцать долларов. Деньги перекочевывают в бумажник мастера. Мальчишки отступают, чтобы дать дорогу выходящему из салона моряку.

– Надеюсь, мой обморок не очень вам помешал?

Карми ухмыляется.

– А как вы думаете, для чего я держу под рукой нюхательную соль? Здесь иногда и здоровых мужиков вырубает. Некоторых подбивают прийти дружки, а потом не знают, как отсюда выбраться. Сколько таких рвало вот в эту корзину.

– С ней никогда такого не было, – говорит Нед. – Она и раньше видела кровь. При рождении детей. На корриде. И так далее.

– Вы все на нервах. – Карми предлагает мне сигарету, я беру, другую берет он сам, Нед тоже не прочь покурить, а мистер Томолилло благодарит и отказывается. – Взвинчены – вот в чем дело.

– Почем сердце? – Голос принадлежит стоящему перед салоном мальчугану в черной кожаной куртке.

Его товарищи подталкивают друг друга локтями и по-щенячьи визгливо посмеиваются. Мальчуган растягивает рот в улыбке и тут же краснеет, как и россыпь прыщей у него на лице.

– Сердце с завитком снизу и чтобы поверх завитка имя?

Карми откидывается в крутящемся кресле и просовывает большие пальцы рук под пояс. Сигарета свисает с его нижней губы.

– Четыре доллара, – говорит он, не моргнув глазом.

– Четыре доллара? – Голос мальчугана меняется, он недоверчиво замолкает.

Все трое, сгрудившись, перешептываются между собой.

– Здесь нет ни одного сердца дешевле трех долларов. – Карми не испугать плотно сжатыми кулаками. – Если хочешь розу или сердце – изволь заплатить. Сколько надо, столько и плати.

Мальчуган нерешительно колеблется перед прейскурантом с изображениями сердец – мощными сердцами, сердцами, пронзенными стрелой, сердцами в венке из лютиков.

– А сколько стоит наколоть только имя? – спрашивает он дрогнувшим голосом.

– Один доллар. – Тон Карми предельно деловой.

Мальчуган протягивает левую руку.

– Я хочу Руфь. – Он проводит воображаемую линию через левое запястье. – Вот здесь… Если что, закрою его часами.

Двое его друзей, стоя в дверях, громко гогочут.

Карми указывает на стул и кладет недокуренную сигарету на стойку между баночек с красками. Мальчик садится, учебники покачиваются на его коленях.

– А если захочешь поменять имя? – задает как бы в пространство вопрос мистер Томолилло. – Зачеркнешь и напишешь сверху другое?

– Можно носить часы поверх старого имени, – предлагает Нед, – тогда будет видно только новое.

– А потом еще одни часы, – говорю я, – если появится третье имя.

– И так до тех пор, – кивает мистер Томолилло, – пока вся рука до плеча не покроется часами.

Карми сбривает редкие неряшливые волоски на запястье юнца.

– Тебе от кого-то здорово достанется.

Мальчуган нервно смотрит на запястье и нерешительно улыбается – эта улыбка явно сквозь слезы. Правой рукой поправляет учебники, стараясь удержать их на коленях.

Карми заканчивает разметку имени Р-У-Ф-Ь на запястье и держит иглу наготове.

– А тебе не поздоровится, когда она это увидит.

Но мальчуган уверенно кивает: мол, продолжайте.

– Но почему? – не понимает Нед.

– Попробуй сделать себе тату. – Карми строит гримасу крайнего отвращения. – И только одно имя! «Это все, чего я стою?» – скажет она. Ведь ей хочется роз, птиц, бабочек… – Иголка вонзается в руку, и мальчик вздрагивает, как жеребенок. – А если наколешь больше тату, чтоб доставить ей удовольствие, – роз…

– …птиц и бабочек, – подсказывает мистер Томолилло.