«Меридиан» и другие пьесы

Э в а. Ну, прошу вас, пан доктор…

Г а й н о ш. Ваша правда… Вы абсолютно правы, милая пани. А я, по-моему, на пару лет старше, значит, я и должен сделать первый шаг. (Подает руку Томашу.) Я — Петер. Ну что мы в самом деле?.. Неудобно.

Томаш пожимает протянутую руку.

А ты — Томаш, если мне не изменяет память.

Э в а. Это надо спрыснуть.

Г а й н о ш (с протестующим жестом). Нет, нет, нет. Я не настолько придерживаюсь старых славянских обычаев…

Т о м а ш. Но главное, наверное, из-за моего давления?

Г а й н о ш. С давлением шутить не стоит. Приходи к нам, и мы приведем тебя в порядок.

Э в а. Вот именно, доктор. Вы даже не можете себе представить, как я рада…

Т о м а ш. Отправить мужа в больницу? Ну, этого ты так скоро не дождешься.

Г а й н о ш. Кстати, Томи, ведь мы были, по-моему, в одной бригаде.

Т о м а ш. Не припоминаю.

Э в а. Вот, пожалуйста! Ему всего пятьдесят, а уже склероз, но лечиться он и не думает.

Г а й н о ш. Да, да, точно — я хорошо помню. У меня, кажется, и фотографии есть.

Э в а. Ой, вы должны мне их показать. Мне б хотелось взглянуть на Томаша-партизана. Кроме свадебной, у нас нет ни одной фотографии, где он молодой.

Г а й н о ш. А у меня наоборот — все сохранилось. Целый архив, так сказать, полный комплект. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Вот и сейчас… Надо же… Я как раз собирался к Винценту, он теперь где-то в самой Праге. Как здорово, Томи, что мы с тобой встретились! Ты по крайней мере избавишь меня от лишних хлопот. До Праги и обратно, да еще там денек — это целых три дня, а тут я могу принести тебе все бумажки прямо сюда. Как говорится, прямо на кухню.

Т о м а ш. Не понимаю.

Г а й н о ш. Тебя это удивит, но у меня до сих пор нет удостоверения, что я активный участник восстания.

Т о м а ш. И что же тебе от меня надо?

Г а й н о ш. Автограф.

Т о м а ш. Мой?

Э в а. Боже мой, Томаш, я думаю, ты…

Т о м а ш. Прошу тебя, будь так добра…

Э в а. Ну хорошо, хорошо… (Уходит в кухню.)

Г а й н о ш (когда они остаются одни). Может быть, у тебя есть какие-то сомнения?

Т о м а ш. Будет лучше, если ты все же съездишь в Прагу.

Г а й н о ш (встает). Ну что ж… Разумеется. Я не буду тебя уговаривать. Разумеется. Просто я думал…

Т о м а ш. Видишь ли…

Г а й н о ш. Я подберу все документы.

Т о м а ш. Не надо. Я хотел сказать, что с моей памятью дело обстоит не так уж скверно.

Гайнош собирает со стола свои инструменты.

Э в а (появляясь в дверях). А до понедельника вы ему ничего не пропишете?

Г а й н о ш (уходя). Нет. Ничего не надо. Необходим только покой. Никакой нервотрепки, и абсолютный отдых. (Выходит в переднюю.)

Э в а (идет за ним, закрывает дверь, потом возвращается). В чем дело?

Т о м а ш. Ты же слышала.

Э в а. Но ведь он говорит, что у него есть все доказательства, документы.

Т о м а ш. Почему же, интересно, несмотря на такую полную документацию, он не сумел собрать подписи до сегодняшнего дня.

Э в а. Врач, который будет тебе многим обязан, да еще и живет в твоем же доме — это, по-моему, стоит одной подписи.

Т о м а ш. Ты так плохо меня знаешь?

Э в а. В том-то и дело, что даже слишком хорошо, но я все-таки скажу тебе: многие уже поумнели на старости лет, а ты…

Т о м а ш. Ну, тогда и я скажу тебе кое-что. Этот твой Петрик, с которым и ты чуть было не перешла на «ты»…

Э в а. Я?

Т о м а ш. Так вот, в партизанском лагере он думал только о том, как ему найти потерянную зубную щетку. А когда она наконец нашлась, оказалось, что он страдает без хорошей зубной пасты.

Э в а. Ну и что? Он просто чистюля — как любой врач. Что тут такого?

Звонит телефон. Томаш хочет снять трубку, но Эва опережает его.

Слушаю!.. Что?.. Заседание?.. (Томашу.) Из уличного комитета.

Т о м а ш (берет у нее трубку). Да, слушаю… (Смотрит на часы.) Приду. Начинайте без меня.

Э в а (вырывает у него трубку)

. Никуда он не придет! Он болен! Одни раз можете обойтись и без него… Заседать они придумали! Тоже мне, выбрали время! В пятницу вечером!

Т о м а ш. А когда же? Когда, по-твоему, лучше?

Э в а. Неужели ты не хочешь послушаться даже врача?

Т о м а ш. Но ведь я не в другой конец города иду. Только спущусь в подвал.

Э в а. Вывозить мусор раз в неделю или два — это они могут решить и без тебя.

Т о м а ш. Если бы речь шла только о мусоре…

Э в а. А о чем еще?

Т о м а ш (с нежностью погладив жену по плечу). Ты же прекрасно знаешь.

Э в а. Когда ты вернешься?

Т о м а ш. Через час.

Э в а. Значит, до двенадцати ночи?

Т о м а ш. Ну, мать! Что это с тобой?

Э в а. Со мной? Посмотри лучше на себя в зеркало!

Т о м а ш (глядя в зеркало). Пустяки. Просто надо побриться новым лезвием. Завтра я опять буду как огурчик, чтобы ты не ворчала.

Э в а. Ты все только обещаешь.