Мэрилин Монро

Вот как сама Мэрилин вспоминает об этом времени.

«Мне было двадцать. В помыслах я была уже на пути к славе. Но на студии являла собою одну из «старлеток», которая, если ей повезет, получит проходную рольку с репликой, которую и не заметить, если специально не следить за ней. Словом, стать «звездой» для «старлетки» — это что-то необыкновенное. Я поняла, что это тяжкий путь. Первые шесть месяцев я работала очень напряженно. Посещала классы актерского мастерства, пантомимы, пения, танцев. Если видела где-нибудь пустующее тон-ателье, то читала там перед голыми стенами заученные строки из сценариев. В одиночестве там я чувствовала себя очень удобно. Сценарии я забирала домой и разучивала их всю ночь. Я ходила на все студийные прослушивания посмотреть, как работают другие актрисы, и понять, почему одна сцена звучит выразительно, а другая нет. Мне хотелось узнать о фильмах все, что можно. Но люди из рекламного отдела заставляли меня то и дело позировать для фотоснимков. Вместе с другими «старлетками» во всевозможных нарядах мы позировали на разных празднествах, стоя на расцвеченных платформах, улыбаясь, размахивая руками и раздавая автографы. Я делала все, что студия требовала от меня, но в фильмах меня так и не снимали…»

А ведь были еще и сплетни, пересуды, завистливые взгляды. Хотя, казалось бы, чему завидовать? Не платьям же из костюмерной… Да и кого на студии удивишь свитером в обтяжку! Но вот как о Мэрилин тех дней пишет актриса Энн Бэкстер (в 1950 году они вместе сыграют в фильмах «Билет на Томахоук» и «Все о Еве»):

«Люди из съемочной группы, с которыми появлялась Мэрилин Монро, каждый вечер были разными, но свитер она всегда носила один и тот же. И никогда не носила лифчиков. Я особенно запомнила ее в розовом свитере из ангоры и с вырезом «мысиком». Говорили, что она даже спит в нем. Кроме обеденного времени или при встрече на съемках, мы никогда не видели ни ее, ни обеих ее соседок по комнате. Спали они все свободное время, а по воскресеньям — так и целый день. А то запирались в единственной телефонной будке и названивали в Голливуд».

Названивать в Голливуд приходилось потому, что съемки «Билета на Томахоук» происходили в местечке около горы Роки-маунтин, на севере страны, в штате Монтана, — месте, затерянном в горах и, казалось, отрезанном от всего мира. Мэрилин в этом фильме появляется два раза. В одном случае ей, как она говорила, «не надо было даже произносить «хэлло!», доставало хмыкнуть». В другом эпизоде она вместе с исполнителем главной роли, Дэном Дэйли, и тремя девушками исполняла мюзикльный номер «Ну и нахал же вы, молодой человек!». И это все. Так как «старлеткам» (Мэрилин и ее соседкам по комнате) не разрешалось уезжать до окончания съемок, ничего удивительного, что они часто звонили в Голливуд, а свободное время, которого было много, спали. Ситуация, знакомая всем, кто хоть раз был в съемочной экспедиции. Воспоминания Энн Бэкстер, опять-таки «пустые» и вроде бы ни о чем, полны, однако, тех самых «человеческих, слишком человеческих» чувств, которых так не хватает при рассказе о днях давно минувших. Зависть, неприязнь, сжигающее любопытство, не находящее выхода, ядовитая и скептическая ирония, которыми прямо-таки пышут эти несколько слов о давно прошедшем, даже и спустя четверть века характеризуют, как мне кажется, не только — даже не столько — Мэрилин, как и сколько мемуаристку, а в еще большей степени — ту студийную, кинематографическую атмосферу, в которую окунулась и которой дышала всю свою жизнь Мэрилин Монро.

Положим, Энн Бэкстер спустя и четверть века ревновала к славе Мэрилин — кто помнит сейчас эту актрису (между прочим, очень неплохую)? Но вот отрывок из воспоминаний знаменитой Шелли Уинтерс, актрисы выдающейся и не могущей пожаловаться на недостаток внимания к ней зрителей; более того, она — подруга Мэрилин, одно время даже жившая с ней в одной комнате и до конца сохранившая добрые отношения: «Сошлась я с несколькими девочками — кое-кто из них жил в Стьюдио-клаб, в нескольких кварталах от «Коламбии». Мы вместе завтракали в парке сэндвичами с копченой колбасой и жидким шоколадом. В углу кафе обыкновенно сидела скромная, очень миленькая блондиночка и следила, как мы, работающие актрисы, завтракаем. Звали ее Норма Джин Как-то-там. Разговаривала она с нами редко, а когда разговаривала, то непременно шепотом. И мы орали ей: «Что ты сказала?» — и это еще больше пугало ее. То, что она носила, было всегда на размер меньше, чем следовало. Кроме того, она постоянно таскала с собой огромную библиотечную книгу, что-то вроде словаря или энциклопедии». Такою запомнила Мэрилин ее подруга.