Мэрилин Монро

Далее события развивались вполне тривиально. Женатый на женщине с состоянием (и судя по всему, твердой и решительной), по натуре безвольный байбак, Каррол решил создать для себя своего рода нирвану и по сходной цене на женины деньги приобрести и любовницу. (Кстати, этот тип людей, не столь уж и редок.) Супруги приютили Мэрилин у себя, в роскошной квартире в западном Голливуде (между Ла Сьенега-авеню и Фаунтин-авеню), в доме, известном под названием «Эль Паласьо» (Дворец), а также заключили с ней 4 декабря 1947 года персональный контракт на ведение ее дел. То есть Каррол с женой брали на себя обязанности агентов (импресарио) Мэрилин в поисках ролей на голливудских студиях. Более того, по контракту они должны были оплачивать ее наряды, услуги гримеров, парикмахеров и педагогов по актерскому мастерству. И чем же все это обеспечивалось со стороны Мэрилин? Да ничем. Никаких ролей супруги для Мэрилин не нашли и найти не могли. Поэтому даже те «лирические» проценты, что оговаривались в контракте, попросту висели в воздухе. Спрашивается, кому же из участников контракт был выгоден? Уж, конечно, не жене Каррола (ее звали Лусил Раймэн). Ей он лишь стоил денег, и, надо полагать, немалых, а взамен она не получала ничего. Мэрилин обретала прямую выгоду: практически бесплатно ей предоставили прекрасное жилье; все необходимое для студийной жизни оплачивалось в счет гипотетических доходов от гипотетических ролей. Плюс она была рядом с человеком, напоминавшим Кларка Гэйбла и привлекавшим ее якобы потому, что на Гэйбла походил ее отец (которого, как мы знаем, она никогда не видела). Ну и наконец — Каррол, который теперь, благодаря контракту, имел любовницу «на законных основаниях». Понятно, что долго эта идиллия продолжаться не могла (так не бывает), и спустя три месяца «Коламбиа» с подачи Джо Шенка выкупила у Карролов опцион Мэрилин. И все закончилось, причем, если верить Карролу, так же примитивно, как и началось: «Связь у нас была. Чего уж там… Да и что вы хотите, когда люди все время вместе? Что тут поделаешь? Нас застукала Лусил, и я перепутался, подумал, что она может и судебный процесс затеять, и до развода довести, а то еще за решетку упечет…»

Достойное рассуждение достойного человека! Но меня, естественно, интересует не Каррол (с ним-то все понятно), а Мэрилин. Удивительнее всего то, что она всерьез была убеждена, что ради нее Каррол бросит жену и женится на ней! «Лусил, — сказала она как-то Раймэн, — мне надо кое-что вам сказать. Вы ведь не любите Джона? Если бы вы любили его, вы бы не проводили столько времени на работе. Вот я его, по-моему, люблю… Вы не разведетесь с ним? А то мы бы тогда поженились…» Этот наивный, по-детски не рассуждающий эгоцентризм, чувственный эгоизм (в общем-то, не столь уж и редкий у актеров) остался у Мэрилин на всю жизнь и в конечном итоге сыграл роковую роль. Ибо придет день, когда еще один Джон завладеет ее мыслями, и мысли эти примут еще раз то же направление, и она решит, что ей ничто не сможет помешать стать на этот раз первой дамой государства, и самое интересное, что, несмотря на прошедшие к тому времени полтора десятилетия, она сохранит тот же наивный взгляд на вещи, тот же по-актерски непосредственный чувственный и нравственный эгоизм. Но это будет позже…

А сейчас я опять беру в руки фотографии Мэрилин, сделанные в те годы студийными профессионалами. Мне очень хочется посмотреть на девушку, которая своим стеклянно хрупким, затухающим, точно испаряющимся голоском говорит жене мужчины, в которого влюблена (по крайней мере, она так думает): «Вы не разведетесь с ним? А то мы бы тогда поженились…» Конечно, это не жизненные фотографии, а специальные, сделанные с позирующей фотомодели, и все же! Вот она в клетчатой рубашке смотрит на нас с веселым удивлением, взгляд ее еще не затуманен внутренней тревогой, как в годы, когда ею интересовались братья Кеннеди, ее ничто не гложет, не сжигает пламя поглощающей страсти, она еще не теряет голову под нахлынувшим чувством и — главное — пока не пользуется «лошадиными» дозами снотворного. На фотографии 1947 года она — здесь и теперь, она живет моментом, и, глядя на эту фотографию, я охотно представляю ее себе сидящей где-нибудь в кафе — в той же Швабс Драгстор на Бульваре Заходящего солнца, актерском кафе, где, очень возможно, она и встретила своего первого из Джонов — Каррола.