Мерцание росы

Я пошел следом за ними, но мужик остановил меня взглядом. Я умел понимать такие искры и остался наедине с собой. Исследуя помещение, я не нашел ничего интересного – типичный прокуренный склеп с намеком на пещеру ужасов из парка. Так прошло минут двадцать, и я уже хотел пойти на улицу, как вдруг под тканью на стене, в дальнем углу, заметил куски разноцветной бумаги. Почему-то мне хотелось подходить к этой скрытой доске очень осторожно, будто к завесе за которой кроется нечто опасное. И единственным способом выяснить это был разрыв ткани. Я потрогал свои пальцы на предмет уверенности – они были сухими. Резким движением я сорвал пыльную ткань и обомлел от увиденного. Десятки пестрых плакатов, газетные вырезки, фотографии – всё это было похоже на заброшенную вселенную. Среди самых диковинных звезд, мотоциклов, машин и распутных женщин, меня привлекла черно-белая фотография деревянной фигурки. “Колыбельные птицы” – прочёл я на выцветшей бумаге, и чтобы получить доступ ко всей статье, осторожно раздвинул ноги одной из богинь с надорванного плаката. “Мы ставим их в четыре стороны света, чтобы знать и видеть сквозь время. Две – вверху, две внизу. И каждая есть основа знамени долга. Внимай прошлое и, ожидая прилёта, в настоящем готовь будущее. Так льются реки судьбы.” Хром мотоцикла прерывал послание из параллельного мира. Я попытался оторвать рекламу не то сигарет, не то могущества американских байкеров, но ничего не вышло – от времени черно-белый текст исчез навсегда. Я сел на старый кожаный диван, как вдруг в ногу со стороны кармана уперлось что-то острое. Подскочив, я достал свой талисман, в точности повторяющий фигурку на фотографии.

– Готово! – донесся голос мастера.

Через мгновение Стас показался в коридоре. На груди виднелся черный контур его предка. Я впервые видел татуировку так близко.

– Как тебе? – он спросил, надевая рубашку.

– Главное, чтоб сердцу биться не мешало, – ответил я и пропустил его вперед к выходу.

Мужик с довольным видом пересчитывал гонорар и это был идеальный момент, чтобы получить ответ на вопрос.

– Что такое колыбельные птицы?

Когда мастер поднял глаза, мой взгляд уже лежал на его правом зрачке. Молчание провисело в воздухе не дольше трех оглушительных секунд и он сдался:

– Улики “против” и алиби “за”. Чаша судьбы, которую всем нам предстоит испить.

Я смотрел в его высушенные спиртом глаза – в них жила безысходность всего рода людского с его дымом дискотечного обмана, свадьбами, разводами, вынужденным рождением и обязательной смертью. Возможно, такой же мужик когда-то бросил такую же дочь, оставив ей один костюм на зиму и лето, и потом такой же парень, как я, под новый год подарил ей мешок конфет и хлопушки. Возможно, именно он бы и не бросил, но ничего общего с таким миром взрослых я иметь всё равно не хотел. Я остаюсь ребенком. Навсегда. Переведя взгляд с его правого глаза на оба, я подвел итог нашему молчанию:

– Не пью.

Не дожидаясь реакции на свой ответ, я покинул интерьеры пещеры, придержав дверь. Достав из кармана талисман, я швырнул его, что было сил. Кусты на обочине поглотили предначертанное даже не шелохнувшись. Стас был занят своим нагрудным пророчеством и не заметил, как я подошёл.

– Идём. Маринка и Тёма уже на месте.

– Да, идем, – его голос звучал как-то излишне по-взрослому. Видимо сказывался только что пройденный обряд.

Последний сеанс

– Вы где ходите? – Маринка вскочила со скамейки, едва мы показались из-за угла.

– Пробки на дорогах. Ты готова?

– Давно готова. Может в планетарий? – она несмело прошептала с надеждой в зеленых глазах.

– Нет уж, – отрезал я – с меня хватит, забыла что ли?

Маринка понимающе опустила глаза.

– Слушай, я тут вспомнила, что в этот кинотеатр давно никто не ходит, да и вообще он вроде бы закрыт.

– Вот и проверим.

Маринка нехотя спрыгнула со скамейки и мы двинулись в путь.

– А ты чего такой красивый весь? – Маринка обратилась к Стасу.

– Собирался на похороны, но теперь вот иду с вами в кино.

– У него отца убили.

– Ты что серьезно? – Маринка чуть не подавилась жвачкой.

– Покажи ей.

Он остановился и расстегнул черную рубашку. Маринка замерла в недоумении. Было ощущение, что она сейчас потеряет сознание.

– Эй, ну хватит, – я встряхнул Маринку за плечи и мы двинулись дальше.

В полном молчании мы прошли минут тридцать. Это был быстрый шаг, полный надежды, правды и веры в лучшее завтра, которое…

Тёма внезапно выскочил из-за угла с жутким криком, оборвав наше молчание на полуслове. В ответ заорала не только Маринка.

–Ты чего творишь! Хочешь, чтоб я умерла тут? Так сильно меня могут напугать только собаки!

– Я увидел вас из окна автобуса и вышел на одну остановку позже, – с лицом довольного полководца, провернувшего блицкриг, ответил Тёмыч.

– Нашел время для игр, – продолжила наезд Маринка – у него отца застрелили.

Тёмин смех мгновенно окаменел, будто на него обратила внимание медуза из древнего мифа.

– Не понял, – он посмотрел сначала на Стаса, потом на меня.

В разговор вмешался Стас: