Мёртвая душа

В какой момент тетрадь оказалась у меня в руках — не знаю. Но вот мои глаза бегут по строчкам на форзаце:

Одиннадцатый дневник Сливового Цветка

Запись первая.

Меня сватают Айварсу. Я читала о нём — о его белоснежных, словно вершины гор, волосах, о голубых, как зимнее озеро, глазах. В его руках прячется вся мощь Севера. О Вейла, кому ты ниспослал моё желание о встрече с этим волшебным человеком? Я благодарная тебе!

Запись вторая.

Моё приданное собирается всем родом. Кажется, показаться в лучшем свете — самое важное, что есть в этой жизни. А я так скучаю. Не могу дождаться нашей встречи.

Третья запись. Четвёртая.

Я буду пятой женой и это станет моей пятой записью. Какое прекрасное число.

Шестая. Тринадцатая. Двадцать седьмая.

В его глазах величайшее из страданий. Его лицо вырезано изо льда. Мне так грустно представлять, что его огромное, как и он сам, сердце, гложет что-то столь тяжёлое, что мне, простому человеку, никогда не получится с ним разделить.

Запись тридцать пятая.

Он зверь. Прекрасный дикий зверь, закованный цепями престола. Он неистов во всём, что делает, в каждом своём движении и убеждении. Он смотрит на меня, словно я земля — мерзкая с виду, но нужная для выживания. Он прав, я грязь, угольное пятно на белоснежных просторах его королевства.

Запись пятидесятая.

Я думаю о нём каждую ночь, но он приходит лишь изредка. Как столь ледяной человек может так обжигать? Какой толщины лёд вокруг него, если он сдерживает это безумное пламя?

Следующий дневник я тоже выбрала наобум и снова — нужный.

Двенадцатый дневник Сливового Цветка

Запись седьмая.

Он страдает мной. Ему никогда не понять, что сердце знает лучше любого довода, что тело — ответит на любые его сомнения. Он не приходил месяц, но в эту ночь он ворвался, словно безумный, он любил меня, как огонь любит сладкое дерево — выжигая его, выжимая из него древесную кровь — всю до остатка.

В эту ночь я понесла. Я знаю точно, я чувствую это. Я назову её Сяору — улыбка, ранящая острее клинка. Моё дитя будет девочкой — она будет прекраснее любого цветка. Она будет опаснее любого клинка. А её улыбка станет погибелью и возрождением.

Запись двадцатая.

Я не хотела, чтобы он мучил себя. Его холодные жёны не приносят ему наслаждения, ему нужная земля, но гордость не позволяет прийти ко мне. Я попросила Шии служить этой ночью не только рабыней в его покоях, но и женой. Пусть моя любовь уснёт спокойно хотя бы в эту ночь.

Запись пятьдесят третья.