Мертвая хватка

– Но ведь все к лучшему, правда? Иногда, чтобы быть добрым, приходится поступать жестоко. Будто вскрываешь нарыв.

Берди перестала качаться. Стало совсем плохо. Подступила тошнота, и ей пришлось поскорее проглотить остаток булочки.

– Видимо, бедняжка сейчас наверху, складывает вещи, – продолжила Уэнди. – Дверь спальни заперта, поэтому папа и уехал. – Она тяжело вздохнула. – Действительно, все к лучшему. Но несчастный папа…

Берди с облегчением услышала, что лестница снова заскрипела. Бервин вошла в кухню, зевнула и запустила пальцы в короткие черные – теперь уже с заметной сединой – волосы. Сегодня она выглядела маленькой и бледной, а тени под глазами стали еще гуще.

– В чайнике остался чай, Бервин, – сообщила Уэнди. – И кофе есть.

– Спасибо.

Бервин слабо улыбнулась, присела в конце стола, налила себе чаю и начала сосредоточенно пить. Берди и Уэнди молча смотрели на нее. Вскоре она подняла голову:

– Макса видели?

– Нет, – ответила Уэнди. – Он куда-то уехал. Нам кажется, чтобы… ну, ты понимаешь… чтобы дать Мэй время собраться… Но прежде испек целую гору булочек, представляешь? Угощайся! – Она подвинула блюдо.

Бервин покачала головой:

– Спасибо, сейчас не хочется. – Она посмотрела на Берди и отвела взгляд.

Уэнди допила чай и поднялась:

– Пожалуй, пойду наверх и приберусь, пока есть время. Справишься здесь без меня, Верити Джейн?

– Конечно. Не беспокойся.

Уэнди поставила чашку и тарелку в раковину и с улыбкой вышла из кухни. С лестницы донеслись тяжелые шаги. Верити и Бервин сидели, уткнувшись в чашки, пока по звукам над головой не поняли, что Уэнди вошла в свою комнату.

– Как дочь может настолько не понимать собственного отца? – произнесла Верити. – Макс не отпустит Мэй. Теперь, помимо всего, это еще и вопрос чести.

– Не знаю. – Бервин снова запустила пальцы в волосы. – Вероятно, он не сможет остановить ее, удержать. – Она нахмурилась. – Или даже не попытается. Появление мужа Мэй сломило его.

Берди показала на записку, которую Уэнди положила на стол рядом с блюдом:

– Написано вполне жизнерадостно.

– Да. – Бервин пожала плечами. – Макс отлично умеет скрывать истинные чувства. Иначе и быть не может: всю жизнь этим занимается.

– Но наверняка… – Берди нахмурилась. – Послушай, Макс – человек слова. Может добиться развода для Мэй, и тогда…

– Ты не понимаешь. Конечно, может. Но захочет ли? Мы с ним разговаривали до вечеринки, и он напомнил мне ребенка, получившего новую игрушку. Восхищался ее мягкостью, чистотой, доверчивостью. Хотел о ней заботиться, оберегать. Едва ли не укутать и прижать к груди, чтобы никто не обидел. Говорил, что Мэй прозрачная, честная и открытая, как дитя. – Бервин поморщилась. – Мне стало любопытно, какова же она на самом деле. И вот на вечеринке я ее увидела…

– И что подумала?

– Не знала, что и думать. Точнее, знала. Подумала, что это ужасно. Непонятно, что их может связывать. – Она едва заметно улыбнулась. – Не хочу рассуждать в духе Уэнди. Естественно, Мэй хороша собой. Молода, потрясающе красива. Разумеется, Макс влюбился. К тому же о ней можно заботиться. Именно то, что требуется, с начала до конца. Но работать над портретом оказалось мучительно трудно. Загадочная модель. Я так и не сумела понять ее, сколько ни старалась. А теперь догадываюсь почему. Мэй постоянно играла роль. Странно, что я не сразу это осознала. Обычно быстро схватываю человеческую сущность.

Она сложила руки и посмотрела на тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями.

– Зачем Максу понадобилось на ней жениться? У него были дюжины сногсшибательных подруг, но ни одной не удалось по-настоящему окрутить его. – Бервин помолчала и добавила: – Вот это качество меня всегда в нем восхищало. Забавно, правда? Я на подобное двуличие не способна. Пока речь идет о легкой игре, Макс абсолютно аморален, но как только дело доходит до глубокой привязанности, становится весьма разборчивым. Полагаю, на сей раз он просто растерялся. Вышел на пенсию, испугался семидесятилетия и попался на крючок. Не смог устоять перед образом беспомощного доверчивого котенка. Для Макса это сильнейший магнит. На недолгое время.

Бервин потянулась и вздохнула:

– А теперь ее образ рассыпался на мелкие кусочки. Вот почему не верится, что он захочет удержать Мэй. Узнать, причем даже не от нее самой, что все это время девушка обманывала, жила за счет другого мужчины и потом того бросила, что и его самого водила за нос, поскольку не собиралась выходить замуж… Это как упасть с небес на грешную землю.

Они сварили вторую порцию кофе и снова сели за стол, превратившийся в островок крошек, замасленных тарелок и грязных чашек посреди сияющей пустынной кухни. Значительных налетов на гору булочек не совершали, и те одиноко стыли и черствели, внушая Берди смутное чувство вины. Казалось, не заставить себя съесть еще парочку – значит, ответить на гостеприимство Макса черной неблагодарностью.