Мертвая хватка

Дуглас? Тоби подозревает его. Да он и представляется вероятным виновником преступления. Солгал о своих передвижениях в пятницу вечером. Более того, энергичное заступничество Триш доказало лишь то, что в «Третье желание» Дуглас вернулся разочарованный, в гневе. В подобном настроении безмятежно гулявшая по саду Мэй – невеста отца, потенциальная мать его будущих детей, а в перспективе хозяйка огромного состояния – могла показаться воплощением и виновницей неудавшейся жизни. Дуглас силен и в то же время импульсивен. Если Мэй хотя бы слегка задела его самолюбие, пусть и в своей тихой манере, ему ничего не стоило прийти в ярость и придушить ее двумя пальцами.

Не исключено, что записку Мэй адресовала именно Дугласу как сыну Макса. Мэй могла решить, что объясниться следует именно с ним, тем более что в тот же день Дуглас обращался к ней с предложением интимного характера. Его версию данной истории до сих пор никто не слышал. Очевидно, Мэй рассказала Максу далеко не все. Дуглас мог подложить записку и забрать драгоценности, а вернувшись домой, поднялся к себе, чтобы переодеться после дождя, и по пути в свою комнату заглянул в расположенную возле лестницы спальню Макса.

И все же сегодня утром Дуглас явился в умиротворенном настроении, переполненный радостью воссоединения с потерянным сыном и даже грубоватой нежностью к отцу, лишь вчера от него отрекшемуся. И что же, после этого он вышел на лестницу и подстроил отцу ловушку? Неужели Дуглас обладает столь выдающимися актерскими способностями?

Все торговцы – в определенной степени актеры, а умением обманывать Дуглас отличался с детства. Однако сценарий с его участием разваливался при мысли о капкане. Да, он мог позвонить от имени Изы, но вот положить на ступеньку длинную гибкую ветку – вряд ли, поскольку в то время отсутствовал – во всяком случае, его никто не видел.

Иное дело – Бервин. Она находилась дома. Утром выходила, чтобы выбросить в мусорный бак бумаги, а заодно могла спрятать изумруды и организовать опасное препятствие. В студии стояли параллельные аппараты как частной телефонной линии, так и обычной, городской. Бервин могла позвонить Уэнди из студии и грубо подделать голос Изы, зная, что та разбираться не станет, а сразу бросится к отцу, кто бы что ни говорил.

Бервин работала над портретом Мэй. Она заслужила собственную известность. Макс до сих пор оставался ее мужем. Вероятно, Мэй обратилась именно к ней, чтобы извиниться и объяснить решение покинуть дом. Днем Бервин писала портрет Мэй, а после сеанса, вместо того чтобы по обыкновению размышлять над образом, могла выйти в сад и там, встретив свою модель, убить. После этого уже ничего не стоило положить на туалетный стол записку и забрать изумруды.

Бервин мало говорила, но остро, сильно чувствовала. Отношения между Максом и Мэй вызывали у нее протест и отвращение. К тому же законная жена, смещенная девушкой вдвое моложе ее, теряла огромные деньги, которые унаследовала бы, сохранив официальный статус. Но знаменитая художница и сама заработала немалое состояние, а деньги ничего для нее не значили. И еще одно: если не считать Бервин талантливой актрисой, то она искренне подтвердила пророчество, высказанное Изой на вечеринке, сразу после объявления о помолвке: через полгода Макс охладеет к Мэй, пожалеет об опрометчивом поступке, заплатит щедрые отступные и вернется к прежней жизни. Данное обстоятельство тоже казалось ей отвратительным.

Но если так, зачем убивать Мэй? Почему бы не набраться терпения и не переждать смутное время? Из-за запланированных детей? Нет, Макс и прежде без сожаления бросал детей, когда терял интерес к их матерям. Ничто не мешало ему сделать это снова. И тогда все стало бы как раньше.

Вот только в сценарий опять не вписывалась ветка на лестнице. Берди не могла поверить, что Бервин способна совершить покушение на здоровье и жизнь Макса. Написанный ею портрет доказывал, что она видела этого человека дерзким, уверенным и сильным, умело скрывающим слабость и страх. Таким она любила его, уважала, восхищалась им и не причинила бы ему увечье. А от смерти Макса Бервин ничего не приобретала, напротив – теряла все. Она хорошо понимала мужа и видела, что его чувства к ней все еще сильны и глубоки, несмотря на увлечение Мэй. Пока Бервин жила в «Третьем желании», работая над портретом, любовь Макса к ней окрепла, приобрела новый импульс. Судя по всему, она планировала оставаться в доме вплоть до предсказанного конца царствования Мэй.