Мертвая ученица

Ким давно уже знала, что при разговоре с полицейскими люди ведут себя по-разному. Но существовали две основные разновидности: говоруны и молчуны. На некоторых нервная обстановка действовала таким образом, что они начинали говорить больше, чем надо, и пытались заполнить любую паузу в беседе попытками подчеркнуть то, что они говорят правду, – и при этом часто по нескольку раз повторяли одну и ту же фразу. Другие полностью закрывались и еле цедили слова, не доверяя самим себе.

– Вы же в школе были частью какой-то группы. Треф, кажется… – снова заговорил Брайант.

– Пик, – быстро поправил его врач.

– Может быть, расскажете нам об этом? – предложил сержант, явно надеясь, что на открытый вопрос последует нечто большее, чем односложные ответы.

– А зачем? – Их с Ким собеседник почесал нос.

«Или не последует», – подумала детектив.

– Затем, что это может помочь нам в нашем расследовании, доктор Корделл, – любезно пояснил сержант.

Гордон посмотрел на телефон у себя на столе, как будто надеялся, что он сейчас зазвонит. Или это было непроизвольное движение глаз?

– Мы просто хотим лучше понять предысторию, – заверил его Брайант.

– Это был просто клуб. – Врач опять почесал нос в том же самом месте. – Невинное школьное развлечение, этакая команда друзей… У вас ведь тоже была такая команда, офицер? – спросил он, в свою очередь.

– Конечно. – Брайант был по-прежнему любезен. – Правда, потом мы несколько подрастерялись. В Хиткресте было так же?

Ким почти физически ощутила, как растет беспокойство Корделла.

– Прошу прощения, но я не совсем понимаю, о чем вы, – сказал он, пытаясь выиграть время при ответе на элементарный для любого образованного и разумного человека вопрос.

– Я хочу спросить – вот вы все, бывшие Пики, продолжаете поддерживать связи после того, как вышли во взрослую жизнь? – В вопросе сержанта было как раз столько легкого пренебрежения, сколько было необходимо, чтобы заставить Гордона сжать челюсти. Один из лучших образцов запудривания мозгов а-ля Брайант. Простой, но эффективный. Наблюдать за таким – сплошное удовольствие.

– Мне кажется, вы не совсем понимаете, как…

– Да нет, я все понимаю, – теперь Брайант прервал собеседника как раз в тот момент, когда тот начал говорить, – это должно было только усилить раздражение Корделла. – Когда я был ребенком, один из моих приятелей стащил у мамаши деньги из кошелька, и мы скупили практически весь запас засахаренного мармелада в «Вулворте»[77]. И поклялись, что это будет нашим секретом. Прокололи большие пальцы, смешали кровь и все такое…

– Но это не совсем… – попытался вставить врач, но сержанта несло все дальше.

– Но кончилось это тем, что, когда я добрался до дома, мне уже было очень плохо. И не только потому, что съеденного мною сахара хватило бы на целый улей диких пчел, но и потому, что я понял, что сделал что-то не то… – закончил полицейский.

Выражение лица Корделла говорило само за себя. Стоун всегда восхищал тот факт, что у ее коллеги на любой случай была подходящая история из жизни.

– Я не смог выпить чай, а к тому времени, когда мне надо было ложиться в кровать, я был уже убежден, что полиция вот-вот постучит в мою дверь. И неожиданно те клятвы, которые я давал, показались мне не такими уж важными. По крайней мере, по сравнению с тем, что я могу принести позор своей семье. – Тут Брайант сделал паузу и понизил голос до шепота: – А у вас есть семья, доктор Корделл?

Гордон смотрел на него, как кролик на удава, и Ким, так же как и ее коллега, уже знала, что произойдет дальше.

– Прошу простить, офицеры, но я ничем не могу помочь вашему расследованию, и меня ждет работа, – сказал медик.

Брайант встал и протянул ему руку.

– Благодарю вас за ваше время и надеюсь, что в следующий раз, когда мы встретимся с вами в участке, вы будете посвободнее.

«Ну да, и пусть эта угроза немного повисит над тобой», – подумала Ким. То, что сержант заговорил о следующем разе, должно было показать Корделлу, что их беседа еще не закончена, а упоминание о полицейском участке заставило доктора сглотнуть несколько раз.

* * *

Ким закрыла за ними дверь, и Брайант наклонился, якобы для того, чтобы завязать шнурок.

– Классная выдумка про сладости, – заметила детектив.

– А это вовсе не выдумка, – признался ее коллега. – С тех пор я не могу спокойно смотреть на мармелад. – Он выпрямился и посмотрел на Стоун. – Готова?

– Конечно.

Брайант подошел к двери и прислушался. По его губам она поняла, что он сосчитал до трех, а потом нажал на ручку.

Прежде чем заговорить, сержант подождал всего пару секунд, но этого оказалось достаточно.

Корделл, с мобильным телефоном у уха, стоял возле окна.

– Простите, доктор… О, ничего-ничего, это может подождать. – Сержант поднял руку, как бы извиняясь, и ретировался из комнаты.

– И ведь срабатывает практически безотказно, – заметила Ким, когда они шли по коридору.