Мертвая ведьма пошла погулять

Если не считать мертвой хватки Дженкса за мою шерстку, я едва его замечала. Двигалась я настолько быстро, насколько считала разумным. Не желая попасться под чей-нибудь недружелюбный взгляд и получить в бок фейскую сталь, я немедленно свернула с тропинки. Чем скорее мы заберемся внутрь, тем будет лучше. Мои уши и ноздри работали безостановочно. В качестве норки я чуяла едва ли не все, что только можно, и это совсем не так классно, как кому-то может показаться.

Листва шелестела при каждом порыве ветра, заставляя меня то замирать на месте, то забиваться в густой подлесок. Дженкс едва слышно напевал какую-то занудную песенку. Что-то про кровь и маргаритки.

Не слишком уверенно одолев барьер из отдельных камней и зарослей ежевики, я резко притормозила. Что-то изменилось.

– Здесь другие растения, – сказал Дженкс, и я неловко кивнула большой головой.

Деревья, меж которых я петляла, спускаясь вниз по холму, были куда более зрелыми. Я отчетливо чуяла запах омелы. На старой, плодородной почве росли твердо укоренившиеся растения. Впрочем, куда важнее зримой красоты был местный запах. Тропинка, на которую я наткнулась, не будучи выложена кирпичом, представляла собой просто хорошо утоптанную землю. Вдоль нее так густо росли папоротники, что пройти там мог только один человек. Где-то неподалеку бежала вода. Еще пуще насторожившись, мы двинулись дальше, пока до боли знакомый, а в нынешних обстоятельствах до жути тревожный запах резко нас не остановил. Чай «эрл грей».

Неподвижно застыв в тени лесной лилии, я упорно искала человеческий запах. Если не считать легкого шума ночных насекомых, кругом царила мертвая тишина.

– Вон там, – выдохнул Дженкс. – Чашка на скамейке. – Он соскользнул с меня и растворился в тени.

Я устремилась вперед. Мои усы подергивались, а ушки стояли торчком. Роща была пуста. Одним плавным движением я забралась на скамейку. В чашке остался один глоток чая, а ее ободок был оторочен росой. Молчаливое присутствие чашки было столь же многозначительным, что и перемена растений. Невесть как мы оставили общественный сад позади. Теперь мы были у Трента на заднем дворе.

Упершись ладонями в бока и хмурясь, Дженкс устроился на ободке чашки.

– Ничего, – пожаловался он. – Ни черта, я от этой долбаной чашки чая не чую. Я должен попасть внутрь.

Спрыгнув со скамейки, я непринужденно приземлилась на траву. Запах жилья был сильнее с левой стороны, и мы последовали туда по земляной тропинке сквозь папоротники. Вскоре запах мебели, ковра и разной электронной аппаратуры стал очень сильным, и я ничуть не удивилась, обнаружив эстраду на открытом воздухе. Затем я огляделась и различила силуэт сетчатого покрова. По нему вилась ночецветная лоза, чей аромат силился пробиться сквозь человеческий смрад.

– Рэчел, постой! – воскликнул Дженкс, дергая меня за ушко, едва я только собралась ступить на покрытые мхом доски эстрады. Что-то задело мои усы, и я осадила назад, проводя по ним передними лапками. Усы были липкими. Липкими тут же стали и лапки, после чего я нечаянно приклеила себе ушки к глазам. В дикой панике я села на ляжки. Проклятье! Я влипла!

– Прекрати себя растирать, Рэчел, – настойчиво произнес Дженкс. – Сиди смирно.

Но я ничего не видела. Мой пульс резко участился. Я попыталась крикнуть, но мой рот оказался наглухо заклеен. В горле у меня застрял привкус эфира. В панике я взбрыкнула, и сзади тут же донеслось раздраженное гудение. Я с трудом могла дышать! Что это была за липкая дрянь?

– Кончай, Морган, – практически зашипел Дженкс. – Прекрати со мной драться. Я сниму с тебя эту пакость.

Я постаралась справиться со своими инстинктами и припала к земле, дыша быстро и неглубоко. Одна из моих лапок пристала к усам. Было чертовски больно. Все, что я могла сделать, это не начать кататься по земле.

– Порядок. – От крылышек Дженкса долетел ветерок. – Сейчас я коснусь твоего глаза.

Мои лапки подергивались, пока Дженкс снимал с моего века липкую дрянь. Пальцы фейка работали ловко и нежно, но боль была такая, как будто он натурально мне веко отрывал. Затем боль прошла, и я опять смогла видеть. Я прищурила один глаз, пока Дженкс потирал ладонями, скатывая между ними небольшой шарик. Сыпавшаяся с него феечная пыльца заставляла его светиться.

– Ну как, получше? – спросил Дженкс, глядя на меня.

– Чертовски, – пропищала я. Писк вышел еще невразумительней всех предыдущих, поскольку мой рот по-прежнему был наглухо заклеен.

Дженкс отшвырнул шарик прочь. Липкая пакость была теперь покрыта пыльцой.

– Лежи смирно, и я отчищу тебя скорее, чем Айви какого-нибудь мужика аурой придавит. – Дженкс принялся дергать за мою шерстку, обращая липкую дрянь в небольшие шарики. – Извини, – сказал феек, когда он дернул меня за ушко, и я взвизгнула от боли. – Я тебя предупреждал.

– Насчет чего? – прочирикала я, и Дженкс невесть каким макаром впервые меня понял.