Мёртвая Земля

Последние слова аивлянки заставили землянина вздрогнуть. Иеремия был готов поверить даже в путешествия сквозь время, если о них ему сказала бы эта удивительная женщина. Он, как и всякий, кто читал книги, мечтал в своё время о таких путешествиях. Будучи ещё ребёнком, он читал знаменитый роман англичанина, родившегося в позапрошлом веке и смотрел замечательную кинотрилогию 1985—1990 годов. После было прочтено множество книг, просмотрено множество фильмов, пройдено множество видеоигр, но «Машина времени» и «Назад в будущее» всегда оставались в числе его любимых произведений.

— Значит и это возможно… — медленно произнёс он.

— Ах, нет! — всплеснула руками Ивилита. — Не в том смысле, какой в это выражение вкладывали ваши фантасты… Путешествия во времени остаются фантастикой для нас, как и для вас. Я хотела сказать, что это как-бы индивидуальная машина времени. Мы называем это архивацией. Это когда путешественник во времени

прекращает существование на время. Это фактическая смерть. Но смерть обратимая.

— Потрясающе! — воскликнул генерал. — И как, не страшно?

— Вовсе нет! — ответила аивлянка. — Ты просто засыпаешь в одном веке, и просыпаешься в другом, не отправляясь меж тем в виртуальные миры. Это очень здорово. Мы с Альресом — как раз такие путешественники во времени, — она снова улыбнулась. — Мы находились в архивации почти пять тысячелетий, и вот, мне всё ещё семьсот девятнадцать, а Альресу — шестьсот тридцать семь.

— Думаю, тут надо уточнить… — снова заговорил молчаливый Альрес. — Ив имеет в виду стандартные аивлянские годы. — Он перевёл взгляд с Харриса на Иеремию. — На Аиви сутки примерно равны земным, планета получает столько же солнечного света, как и Земля… оттого и жизнь на наших планетах развилась в похожие во многом формы… Не только мы с вами, но и, как уже сказала моя супруга, многие животные и растения наших миров похожи. Но, в нашем году семьсот десять дней…

— Значит, все названные цифры можно смело умножать на два? — уточнил Иеремия.

— Да, если вам не нужна стопроцентная точность, — ответил Альрес.

— Значит, вам, — правитель обратился к Эваалю, — должно быть, по меньшей мере, двадцать пять тысяч наших, земных лет?

— Вовсе нет, — ответил тот. — Мне немногим более четырёх тысяч наших, аивлянских… Если быть точным, четыре тысячи четыреста одиннадцать.

— Девять тысяч земных.

— Что-то около того.

— Значит… de facto вы бессмертны.

— Если говорить строго, то — нет. Сама Вселенная не вечна. Она имеет начало и будет иметь конец… Но, что касается жизни… Технически, мы можем жить пока существует базовая реальность и связанная с ней… изнанка… или подпространство, как писали ваши фантасты… через которую наши корабли обходят открытое землянином Эйнштейном ограничение скорости…

— Среди аивлян есть такие, — добавила Ивилита, — кого мы называем долгожителями. К их числу относятся те, кто застали Эпоху корпораций и последовавшую за ней Революцию. Их не так много… Я имею в виду живущих в базовой реальности или в симуляциях… Большинство из них архивированы…

— Путешествуют во времени? — без тени сарказма уточнил Иеремия.

— Да. Они возвращаются в реальность тогда, когда в нашем мире происходят значительные изменения… или, когда реальность начинает нуждаться в них.

Иеремия размышлял.

Всё услышанное тем вечером от пришельцев — об их странном похожем на Землю мире, где год равен двум земным, об их анархическом обществе, о виртуальных мирах-симуляциях и путешествиях сквозь время — звучало как научная фантастика, которой Иеремия немало увлекался в юности.

В кабинете стояла тишина. Было слышно, как гудел кондиционер. Гости сидели в молчании, видимо ожидая, когда заговорит он, Король Полиса — всего лишь человек, на плечах которого лежало бремя ответственности за жизни почти пяти миллионов человек, его подданных.

Тишина не была «неловкой», какая повисает в момент, когда собеседники вдруг обнаруживают, что им больше нечего сказать друг другу. Тишина была другая — во время которой думают.