Мертвая зыбь

— Народ-то там был, но вряд ли для того, чтобы поплакать. Полицейские, например, но они стояли поодаль, почти у церкви.

— Наверное, они хотели воочию убедиться, что Нильс Кант ушел в землю раз и навсегда, — сказал Йерлоф.

— Думаю, что так, — соглашаясь, кивнул Аксельссон. — Ну, пожалуй, это и все, кто там находился. Кроме, конечно, пастора Фридланда.

— Ему хотя бы за это заплатили.

Они помолчали. Йерлоф крутил крохотный корпус «Пакета», рассматривая его со всех сторон, потом он опять заговорил:

— Значит, говоришь, Вера Кант улыбалась у могилы? Что-то мне стало любопытно: а в гроб-то кто-нибудь заглядывал?

Аксельссон посмотрел на пазл и взялся за очередной фрагмент.

— Ты хочешь спросить, не был ли гроб слишком легким? Мне этот вопрос уже много раз задавали.

— Неудивительно, что люди об этом иногда говорят, — сказал Йерлоф. — Ну, насчет того, что гроб Канта был пустой. Ты ведь, наверное, тоже об этом слышал.

— Можешь об этом не беспокоиться. Нет, не так, — ответил Аксельссон. — Мы его вчетвером несли — и перед отпеванием, и после. Меньшими силами мы оба управились — тяжелый он оказался.

Йерлоф почувствовал, что его вопросы задели профессиональную честь старого могильщика, но все-таки ему пришлось продолжить.

— А вот я слышал, кое-кто поговаривает, что вроде там камни были в гробу. Кое-кто про мешок с песком рассказывал, — добавил он тихо.

— Да сплетни все это. Я их тоже слышал, — заверил Аксельссон. — Я сам в гроб не глядел, но кто-то обязательно должен был это сделать… Ну, по крайней мере, когда его паромом привезли на Эланд.

— А я вот слыхал, что никто его и не открывал. Его ведь из-за моря привезли, и ни у кого не то духу не хватило, не то особой надобности не было гроб вскрывать. Ты не знаешь: так это или нет?

— Ну… — протянул Аксельссон, — я вроде как припоминаю, что там имелось заключение о смерти из Южной Америки. Корабль был грузовой компании «Мальм». В Боргхольме в мастерской, что возле стоянки для грузовиков, нашелся хлопец, который чуток балакал по-испански. Он и прочитал… Там было написано, что Нильс Кант утонул и пробыл в воде довольно долго, прежде чем его выловили. Так что покойничек выглядел не очень здорово. Люди опасались насчет того, что Вера Кант затеет скандал или что-нибудь в этом роде, всем хотелось поскорее закопать Канта и жить дальше.

Аксельссон посмотрел на Йерлофа и пожал плечами.

— Так что меня не спрашивай, — завершил он и вложил еще один кусочек кувшинки в пруд на картине Моне. — Я его только в могилу опустил, сделал, понимаешь, свою работу и пошел домой.

— Понимаю, Тоштен.

Аксельссон пристроил к месту еще один кусочек пазла, какое-то время смотрел на результат своего труда, потом перевел взгляд на настенные часы и неторопливо поднялся.

— Вечерний кофе, — напомнил он. Но прежде чем выйти из комнаты, Тоштен остановился, обернулся и спросил: — А ты-то сам как вообще думаешь, Йерлоф? Лежит Нильс Кант в своем гробу?

— Наверняка, — тихонько ответил Йерлоф, стараясь не смотреть в глаза старому могильщику.

Когда Йерлоф поднялся наверх, миновало уже семь часов, до вечернего кофе оставалось полчаса. Рутина. Все в Марнесском приюте было рутиной.

«Но разговор с Тоштеном Аксельссоном получился интересный, — подумал Йерлоф. — Он многое дал». Может быть, он был немного слишком разговорчив, равно как и настойчив, и, судя по задумчивому виду Аксельссона, в результате расспросы навели его на размышления.

Можно было к гадалке не ходить, что и дня не пройдет, как по коридорам Марнесского заведения разнесутся слухи о странном интересе Йерлофа к Нильсу Канту. Мало-помалу они выйдут за стены приюта. Но пусть так и будет. Собственно, этого он и хотел. Так сказать, расшевелить муравейник — глядишь, что-нибудь и проявится.

Йерлоф тяжело опустился на кровать и взял с прикроватного столика свежий номер «Эландс-постен». У него не хватило времени прочитать газету с утра, а, честно говоря, скорее не хватило духу. Происшествие со смертельным исходом в Стэнвике было главной новостью. Заметка красовалась на первой полосе вкупе с одной из фотографий Бенгта Нюберга: каменоломня и стрелка, указывающая на то место, где произошло несчастье.

Согласно заключению полиции Боргхольма, это был несчастный случай. Эрнст Адольфссон попытался передвинуть каменную фигуру у края каменоломни, оступился, упал вниз, потянув ее за собой. Никаких оснований считать это преступлением не было.

Йерлоф прочитал лишь начало статьи Бенгта Нюберга. Потом он перелистал газету дальше до менее значительных новостей — насчет сроков аренды в Лонгвике, пожара на скотном дворе на окраине Лётторпа, о выжившем из ума восьмидесяти однолетнем старике, который несколько дней назад вышел на прогулку на юге Эланда и бесследно исчез на пустоши. Сомнений в том, что его найдут, особенно не было.