Мертвая зыбь

Нильс взял его, повернулся спиной к посланцу с лесопильного олимпа и раскрыл: ни письма, ни записки — три купюры, сложенные пополам сотенные. Нильс закрыл конверт и обернулся.

— И это все? — спросил он.

Кепка кивнул.

— И что, директор ничего не сказал?.. Передать ничего на словах не хотел?

Парнишка покачал головой:

— Не-а, только это.

Нильс посмотрел на конверт. Деньги — все, что он получил. Деньги для того, чтобы он бежал подальше. Намек более чем понятен.

Дяде не хочется с ним связываться.

Нильс вздохнул и поднял голову, но кепка уже уходил. Нильс видел, как он заходит за угол сарая.

Опять один, он должен сам о себе позаботиться.

Значит, надо бежать. Но куда?

Первое и главное — подальше от берега, потом — посмотрим.

Нильс огляделся: жучки жужжали, сирень пахла, все вокруг зеленое, радостное, светлое, — наступало лето. На северо-востоке синими бликами переливалось море.

Он должен вернуться обратно. Да, за ним охотятся. Может быть, они даже считают, что им удастся его выследить. Пускай. Нильс обязательно вернется. Эланд его остров, его владения.

Нильс последний раз посмотрел на море, повернулся к нему спиной и моментально затерялся в зелени леса.

16

К белому особняку Мартина Мальма уступами поднималась широкая дорожка, выложенная белыми известняковыми плитами. Джулия смотрела на виллу и почему-то думала о доме Веры Кант в Стэнвике. Оба дома были большими, но только этот свежевыкрашен, ухожен, обжит. Но все же кто зажег свет в доме Веры Кант? Джулия все время возвращалась к одной и той же мысли: действительно ли она видела свет или ей только это показалось.

Джулия держала под руку Йерлофа, они открыли тяжелую железную калитку и стали медленно подниматься по неровным плитам. Джулия подумала: «Интересно, кто из нас кого поддерживает, я Йерлофа или наоборот?» Ей было здорово не по себе, она нервничала, потому что для себя решила, что сейчас встретится с убийцей Йенса. Если Йерлоф прав, а судя по всему, это так, то, раз именно Мартин Мальм послал сандалию, значит, он и есть тот самый человек.

Каменная дорожка заканчивалась несколькими деревянными ступенями. Они вели к массивной двери красного дерева с металлической табличкой с красиво выгравированной надписью: «Мальм». В двери было окошечко из цветного стекла, еще ниже — ручка механического звонка в форме маленького ключа.

Йерлоф взглянул на Джулию:

— Ну как, готова?

Джулия кивнула и протянула руку к звонку.

— Я тебе должен сказать одну вещь, — произнес Йерлоф. — У Мартина инсульт был, с ним не угадаешь: иногда он хорошо себя чувствует, иногда ему совсем плохо. Ну, примерно как у меня. Если нам повезет, то тогда мы сумеем с ним поговорить, а сели нет…

— О'кей, — бросила Джулия. Она чувствовала, как быстро бьется ее сердце.

Она крутанула ключик, и внутри виллы послышался приглушенный перезвон. В дверном окошечке промелькнула тень, потом дверь открылась. Перед ними стояла молодая женщина лет двадцати — двадцати пяти, она была небольшого роста и светловолосая. Женщина вопросительно посмотрела на нежданных посетителей.

— Привет, — сказала женщина.

— Добрый день, — ответил Йерлоф. — Мартин дома?

— Да, но мне кажется, что он не…

— Мы старые друзья, — быстро перебил ее Йерлоф, — меня зовут Йерлоф Давидссон, я из Стэнвика, а это моя дочь. Нам бы хотелось повидать его.

— О'кей, я должна спросить.

— Прошу прощения, а мы можем подождать внутри? — попросил Йерлоф. — Здесь довольно холодно.

— Да, конечно.

Она посторонилась, пропуская их внутрь. Джулия помогла Йерлофу перебраться через порог. Она поддерживала отца под руку, потому что мраморный пол прихожей оказался довольно скользким. Стены были обшиты темными деревянными панелями со множеством фотографий новых и старых кораблей: три двери вели в разные части дома. Здесь же, в прихожей, начиналась лестница на второй этаж.

— Ты родственница Мартину? — спросил Йерлоф, когда они закрывали дверь.

Девушка покачала головой.

— Я медсестра из Кальмара, — ответила она, подходя к средней двери, чтобы открыть ее.

Джулия попыталась было посмотреть, что там внутри, но ей помешала тяжелая темная портьера.

Они с Йерлофом молча стояли и ждали. Обстановка этого большого дома со всеми этими закрытыми дверями как-то не располагала к беседе. Здесь была особенная тишина, почти церковная, когда слышен малейший звук. Джулия напрягла слух, и ей показалось, что кто-то ходит по второму этажу. Средняя дверь опять открылась, вернулась медсестра.

— Мартин сегодня не очень хорошо себя чувствует, — сказала она негромко, — к сожалению, он устал.

— Вот как, — произнес Йерлоф, — жалость-то какая. Мы уже, наверное, года два не виделись.

— Обязательно приезжайте, но в другой раз, — ответила медсестра.

Йерлоф кивнул:

— Конечно, обязательно, но мы сперва позвоним.

Он пошел к двери, и Джулия, хотя и неохотно, последовала за отцом. После теплого дома холодноватый осенний воздух показался им еще холоднее. Джулия молча шла рядом с Йерлофом, открыв калитку, она оглянулась и посмотрела на особняк.