Мертвецы идут

Но враг не собирался ждать, когда его прихлопнет артиллерия. Некроны-призраки легко просачивались сквозь скалы, равно как через сплошной огонь первых двух рядов СПО. Солдат готовили к встрече с этим кошмаром, но в действительности это для многих оказалось слишком. Слева от Гюнтера б ольшая часть взвода «Н» пришла в смятение.

Услышав выстрелы позади, он обернулся и увидал упырей в человеческой коже посреди рядов Корпуса Смерти. Гвардейцы, конечно же, предвидели такое развитие событий и теперь пригвождали врагов к земле лучами хеллганов, не давая тем пустить в ход лезвия. Гюнтер вспомнил свою первую встречу с упырями в бесконечную ночь в другой жизни. Вспомнил, как испугался тогда; теперь же он чувствовал только ненависть.

Положение впереди Соресона казалось менее обнадеживающим. Те, кто собрался бежать, или были приведены в чувство окриками сержантов, или просто осознали, что бежать некуда и, значит, придется защищаться. Воздух осветился лучами множества лазганов, но, увы, призракам они не причиняли никакого вреда.

К счастью, гренадеры Корпуса Смерти заняли снайперские позиции, поскольку небольшие отвалы позволяли им вести ответный огонь с высоты над головами пехоты. Мелтаганы изрыгали один залп за другим. Хотя некоторые призраки и остались невредимы, многие были уничтожены. Однако на их сородичей это не произвело ни малейшего впечатления — они неумолимо прорубали себе путь в рядах пехоты, и много раньше, чем ожидал Гюнтер, ряд перед ним опустился на колено — пришло его время вступить в бой. Правда, его криговский лазган не мог стрелять очередями.

— Если хорошо целиться, одного выстрела вполне хватит, — говорил ему квартирмейстер, — нет смысла расходовать заряд попусту.

Конечно, Гюнтер попал не с первого раза, и даже не со второго, но третий выстрел почти поразил врага. Четвертый и пятый оказались еще эффективнее, но он все равно потерял несколько драгоценных секунд. Прямо перед ним возник некрон, и Гюнтер решил, что настал его черед, а он даже не успел прицелиться, но враг напал на солдата, опустившегося на колено. Боец ударил штыком лазгана, пытаясь оттолкнуть противника, и тот и вправду поддался, но успел сорвать кожу с лица гвардейца. Тот вскинул руки, рефлекторно хватаясь за лицо, и тут же их отдернул, отшатнулся назад, и на одну ужасающую секунду взгляд его нашел глаза Гюнтера.

Этот взгляд был полон беспримесного ужаса, белея в окружении красных мышц и сухожилий. Обуреваемый яростью, Гюнтер мстительно пустил очередь в направлении отступавшего призрака. Последние два выстрела не прошли мимо, и Гюнтер уже начал впадать в отчаяние, глядя, как заряды проходят сквозь нематериальную цель.

Лейтенант снова прорычал приказ, и Гюнтер, к своему удивлению, понял, что это был приказ его ряду, теперь переднему. Его время почти истекло, а он еще не убил даже одного врага, на что он так надеялся. Гюнтер с усилием отогнал мысль о бойцах, которые умерли ради той же цели, так и не исполнив ее, и о том, что это значит для исхода боя.

Этим утром только что сформированный полк Гюнтера выслушал две речи. Вторая, произнесенная полковником Брауном в присутствии губернатора Хенрика, представляла собой волнующее выступление о чести, славе и преданности Императору. Первая, сказанная строевыми инструкторами Крига, напоминала о смерти. Даже тогда Гюнтер не знал, какая из них была честнее.

Призрак приближался, и Гюнтер сосредоточился на прицеливании, позволив гадкой твари заполнить весь прицел, не поддаваясь на искушение поспешить. Один хорошо нацеленный выстрел. Выстрел попал в глазницу, погасив сиявший в ней зеленый свет, и голова создания беспомощно завертелась вокруг оси. Первая кровь, если можно так выразиться применительно к этим бескровным ксеносам. Первое бесспорное убийство.

В этот момент Гюнтер мог вскочить на ноги и завопить от радости, мог умереть с улыбкой на лице, если бы кто-то не схватил его за лодыжку. Он не стал смотреть вниз, в умоляющие глаза солдата с содранным лицом, еще живого и испытывающего невыносимую боль. Сохранившаяся частица старого Гюнтера, оставшееся в нем сострадание пробудилось внутри. Он был готов дать несчастному то, чего тот так явно жаждал, — быструю смерть от выстрела в голову. Но голос криговского инструктора в голове отчитал его за то, что он не смотрит на врага и собирается зря потратить боеприпас.

По крайней мере в первой части сержант был прав.