Мёртвые душат

Гны, видимо желая сфокусироваться для какой-то своей тайной некромантской медитации, прошествовал в западную, алтарную часть храма и остановился перед золотым Глазом Смерти. Не надеясь что-либо подслушать, разведчик зашёл сбоку и спрятался за чёрно-красным резным мраморным саркофагом, откуда было видно лицо Гны.

Как ни странно, Лимн стал свидетелем разговора — полностью беззвучного, но понятного по непроизвольным движениям губ.

— Да, Владыка, я тут, — прошептали губы Гны.

Реплика Владыки Смерти восприятию Лимна осталась недоступной.

— Да, Владыка, — опять беззвучно произнёс Гны, — я уже не верил, боялся, что вы навеки оставили нас… Вовсе нет, Владыка, Цанц уже приготовлен для предложенной ему миссии… Да, Владыка… Я очень рад, Владыка, что вы вновь почтили нас своим руководством… Да, Владыка… Да, я смирю свою гордыню… Будет сделано, Владыка!

Отвернувшись от Глаза Смерти — выпуклого, цельнозолотого — некромейстер с просветлевшим лицом пошёл к выходу из храма. Лимн понял, что ему удалось присутствовать на событии метафизического значения. Никогда ещё разведчику не случалось подслушивать разговор некроманта с Владыкой Смерти. Он был горд, но и несколько испуган, поэтому постарался покинуть храм, не встретившись взглядом с Глазом Смерти.

* * *

Эта ночь запомнилась многим некромантам и рыцарям Ордена посланников Смерти. Великая радость озаряла их лица, а губы шептали слова благодарности и надежды.

Посетил глас Владыки Смерти и руины древнего Базимежа, где обосновался погрязший в своём странном еретическом видении мира посланник Дрю.

Посланник сидел у костра, разведённого внутри полуразрушенной базимежской башни, и проповедовал открывшиеся ему истины троим ближайшим последователям: Пендрису, Кло и Амуру. В костре догорало пять добытых за день вражеских арбалетов.

— Мертвецы не кусаются, Пендрис, — говорил Дрю. — Мёртвые — душат!

Как раз в этот момент тихий проникновенный голос, неслышимый больше никем, и позвал его:

— Дрю!

Дрю из Дрона никак не отреагировал; он продолжал рассуждать об удушающих мертвецах, о Порогах Смерти, сжимающихся на горле всего живого.

Тогда голос позвал вновь, явственнее:

— Ответь мне, посланник Дрю из Дрона! С тобою желает говорить твой Владыка.

— У меня нет владыки, — отозвался Дрю.

— Я Владыка Смерти, которым даровано тебе посмертие, и которому ты поклялся служить вечно при вступлении в Орден посланников Смерти.

— Я знаю. Но ты мёртв, Владыка.

— Да, разумеется, я мёртв.

— Нет, ты не понял, Владыка. Ты мёртв!

Глава 35. Сопли вечности

Дрю говорил так…

— Я учу вас против арбалета, — говорил Дрю, — ибо вылетит — не поймаешь.

— Я учу вас против посмертия, — учил он в другой раз, — ибо вступишь в него — не вернёшься.

— Я говорю вам против Владыки Смерти, — сказал Дрю в этот раз, — ибо он таки мёртв.

Так говорил Дрю, а Пендрис, Кло и Амур с удовольствием его слушали. Кло, как и Дрю, происходил из Дрона, и когда-то — ещё до посмертия — неплохо его знал. В ту пору Дрю ходил, задирая нос, хвастался, что собирается учиться в самом Призе, и говорил только нудные заумные вещи. Сейчас он по-прежнему говорил заумные вещи, но звучали они как-то весело и доходчиво, их было слушать — не переслушать, ему можно было внимать сутки напролёт, и хотелось снова. Так теперь говорил Дрю.

— А с кем это ты болтал только что, закрывая глаза? — спросил у Дрю наблюдательный Амур.

— А, так это Владыка Смерти приходил! — честно ответил Дрю.

— Ты же говорил, что он мёртв, как же он приходил? — не совсем понял Кло.

— Нет, я говорил, что он мёртв, а это совсем другое дело. Кто мёртв, тот прийти может. Да только он всё равно мёртв. Тут уж хоть приходи, хоть не приходи, а толку не будет.

— И чего же от тебя хотел мёртвый Владыка?

— Известно, чего: на службу к себе звал.

— Ну, а ты?

— Попросил не беспокоить.

— Да заливаешь!

— Да точно тебе говорю…

Дрю, Кло и Амур расхохотались. Пендрис же посмотрел на Дрю и сказал:

— Знаете, Дрю, я думаю, вы — самый настоящий некрософ. Как Цилиндиан, как Алкан из Приза…

— Нет, — отказался от его определения Дрю, — я, скорее, бандитствующий философ.

Все заржали, а Дрю, вороша веткой в костре догорающие арбалеты, в который раз пожалел, что нет здесь великана Ома со своим барабаном. Ом с радостью проводил его отряд через болота до руин Базимежа, но надолго оставить свой родовой замок не пожелал. Вдруг там кто в его отсутствие поселится, а он не найдёт слов для подтверждения своих прав?

— А скажи, Дрю, что за капище ты выстроил в Мниле? — спросил Амур. — Кому ты там поклонялся?

— Никому. Да и не идолов я поставил, а памятный знак на месте, где на меня снизошло вдохновение. Я увидел неподвижных мёртвых крестьян, и понял, что суть нашего посмертия — чистое надувательство.

— А мы видели подвижных мёртвых крестьян, и поняли то же самое, — хохотнул Кло.

— Если бы поняли, вы бы сейчас сами проповедовали, а не слушали меня! — возразил Дрю.

— Вот я понял, — сказал Амур, — что всё дело в бальзамах. У крестьян скверные бальзамы, потому они такие тупые.