Мертвые души (Том 1)

- Нет, брат, ты не ругай меня фетюком, - отвечал зять, - я ей жизнью обязан. Такая, право, добрая, милая, такие ласки оказывает... до слез разбирает; спросит, что видел на ярмарке нужно все рассказать, такая, право, милая.

- Ну поезжай, ври ей чепуху! Вот картуз твой.

- Нет, брат, тебе совсем не следует о ней так отзываться; этим ты, можно сказать, меня самого обижаешь, она такая милая.

- Ну, так и убирайся к ней скорее!

- Да, брат, поеду, извини, что не могу остаться. Душой рад бы был, но не могу.

Зять еще долго повторял свои извинения, не замечая, что сам уже давно сидел в бричке, давно выехал за ворота и перед ним давно были одни пустые поля.

Должно думать, что жена не много слышала подробностей о ярмарке.

- Такая дрянь! - говорил Ноздрев, стоя перед окном и глядя на уезжавший экипаж. - Вон как потащился! конек пристяжной недурен, я давно хотел подцепить его. Да ведь с ним нельзя никак сойтиться. Фетюк, просто фетюк!

Засим вошли они в комнату. Порфирий подал свечи, и Чичиков заметил в руках хозяина неизвестно откуда взявшуюся колоду карт.

- А что брат, - говорил Ноздрев, прижавши бока колоды пальцами и несколько погнувши ее, так что треснула и отскочила бумажка. - Ну, для препровождения времени, держу триста рублей банку!

Но Чичиков прикинулся, как будто и не слышал, о чем речь, и сказал, как бы вдруг припомнив:

- А! чтоб не позабыть: у меня к тебе просьба.

- Какая?

- Дай прежде слово, что исполнишь.

- Да какая просьба?

- Ну, да уж дай слово!

- Изволь

- Честное слово?

- Честное слово.

- Вот какая просьба: у тебя есть, чай, много умерших крестьян, которые еще не вычеркнуть из ревизии?

- Ну есть, а что?

- Переведи их на меня, на мое имя.

- А на что тебе?

- Ну да мне нужно.

- Да на что?

- Ну да уж нужно... уж это мое дело, - словом, нужно.

- Ну уж, верно, что-нибудь затеял. Признайся, что?

- Да что ж затеял? из этакого пустяка и затеять ничего нельзя.

- Да зачем же они тебе?

- Ох, какой любопытный! ему всякую дрянь хотелось бы пощупать рукой, да еще и понюхать!

- Да к чему ж ты не хочешь сказать?

- Да что же тебе за прибыль знать? ну, просто так, пришла фантазия.

- Так вот же: до тех пор, пока не скажешь, не сделаю!

- Ну вот видишь, вот уж и нечестно с твоей стороны: слово дал, да и на попятный двор.

- Ну, как ты себе хочешь, а не сделаю, пока не скажешь, на что.

"Что бы такое сказать ему?" - подумал Чичиков в после минутного размышления объявил, что мертвые души нужны ему для приобретения весу в обществе, что он поместьев больших не имеет, так до того времени хоть бы какие-нибудь душонки.

- Врешь, врешь! - сказал Ноздрев, не давши окончить. - Врешь, брат!

Чичиков и сам заметил, что придумал не очень ловко и предлог довольно слаб.

- Ну, так я ж тебе скажу прямее, - сказал он, поправившись, - только, пожалуйста, не проговорись никому. Я задумал жениться; но нужно тебе знать, что отец и мать невесты преамбициозные люди. Такая, право, комиссия: не рад, что связался, хотят непременно, чтоб у жениха было никак не меньше трехсот душ, а так как у меня целых почти полутораста крестьян недостает...

- Ну врешь! врешь! - закричал опять Ноздрев.

- Ну вот уж здесь, - сказал Чичиков, - ни вот на столько не солгал, - и показал большим пальцем на своем мизинце самую маленькую часть.

- Голову ставлю, что врешь!

- Однако ж это обидно! что же я такое в самом деле! почему я непременно лгу?

- Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.

Чичиков оскорбился таким замечанием. Уже всякое выражение, сколько-нибудь грубое или оскорбляющее благопристойность, было ему неприятно. Он даже не любил допускать с собой ни в каком случае фамильярного обращения, разве только если особа была слишком высокого звания. И потому теперь он совершенно обиделся.

- Ей-богу, повесил бы, - повторил Ноздрев, - я тебе говорю это откровенно, не с тем чтобы тебя обидеть, а просто по-дружески говорю.

- Всему есть границы, - сказал Чичиков с чувством достоинства. - Если хочешь пощеголять подобными речами, так ступай в казармы, - и потом присовокупил:- Не хочешь подарить, так продай.

- Продать! Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них?

- Эх, да ты ведь тоже хорош! смотри ты! что они у тебя бриллиантовые, что ли?

- Ну, так и есть. Я уж тебя знал.

- Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение. Ты бы должен просто отдать мне их.

- Ну, послушай, чтоб доказать тебе, что я вовсе не какой-нибудь скалдырник, я не возьму за них ничего. Купи у меня жеребца, я тебе дам их в придачу.

- Помилуй, на что ж мне жеребец? - сказал Чичиков, изумленный в самом деле таким предложением.

- Как на что? да ведь я за него заплатил десять тысяч, а тебе отдаю за четыре.

- Да на что мне жеребец? завода я не держу.

- Да послушай, ты не понимаешь: ведь я с тебя возьму теперь всего только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь заплатить мне после.

- Да не нужен мне жеребец, бог с ним!

- Ну, купи каурую кобылу.

- И кобылы не нужно.