Мертвые незнакомцы

Земля содрогается, и Воорт всматривается в темноту. «Взорвался фургон», – крутится в голове. Но это только гром, растворяющийся в пронзительном вопле, доносящемся со средней полосы. Начинает сигналить грузовик: водитель либо ранен, либо выражает злость обычным для нью-йоркских водителей способом. По любому поводу. Дорожные пробки. Футбольный счет. Перестрелка.

Голос в наушниках произносит:

– Его нет в фургоне… Здесь везде люди! Мы его больше не видим!

Помехи.

Воорт переключает каналы. Лопес повторяет инструкции, которые оперативники и так должны знать:

– Не стрелять, если не уверены в мишени и нет возможности прицелиться. Сотрудникам в штатском надеть бронежилеты…

Помехи.

«Может быть, если подойти ближе, рация заработает».

Он тяжело бежит к банкетному залу, мимо гипсовых греческих богов, стоящих вдоль стоянки «Парфенона». Вакх, пьющий вино. Зевс с гипсовой молнией в руках. Гера на гипсовом троне.

Пахнет озоном, химикатами. Сверкает молния, и внезапно Воорт летит, размахивая руками. Тротуар обледенел.

Он с грохотом врезается в припаркованную машину, ударяется бедром о раму, а локтем о капот и скользит по бетону.

Встает, и боль раскалывает правую лодыжку.

Впереди – снова вопли следом за быстрым лаем выстрелов и более глухим и частым стуком автомата.

«Это кто-то из наших снайперов? Или он?»

На бульваре Мойнэхен кричат люди, и Воорт видит сквозь потоки дождя смутные силуэты. Это гражданские, побросав машины, разбегаются во все стороны. Любой из них может быть Фрэнком Грином. Впереди – кошмарная панорама смятения: бегущие фигуры, остановившиеся машины, качающиеся светофоры, гнущиеся от ветра деревья. Перепуганные гражданские группами по несколько человек прорываются сквозь полицейское оцепление. У Воорта мелькает мысль, что террорист уже успел сбежать.

«Если это так, мы стреляем друг в друга».

Пригнув голову, держась периметра, Воорт хромает по тротуару: через каждые несколько футов видит сжавшихся позади припаркованных машин сотрудников антитеррористического отдела.

План, логичный план, состоял в том, чтобы окружить фургон. Вывести гражданских. Изолировать Грина.

Замечательный план.

Откуда-то с той стороны, где стреляют, низкий, уверенный, размеренный голос переговорщика антитеррористического отдела вещает в мегафон:

– Оставайтесь в машинах. Заприте двери. Оставайтесь…

Воорт старается не обращать внимания на стреляющую боль в лодыжке. Весь город пропах озоном, кажется, стоит только зажечь спичку, атмосфера взорвется.

– Еще двое, – говорит лейтенант в низко надвинутом капюшоне, когда Воорт, морщась, останавливается позади грузовика «исудзу».

– Где Грин?

– Кабы знать, мать его. Кабы знать хотя бы, он ли стрелял. Я ни черта не вижу, а из-за треклятой грозы по рации почти ни черта не слышно.

Дождь, коснувшись улицы, машин, рации, почти сразу же превращается в лед. Мегафон меняет текст: теперь оставшимся в машинах людям советуют «залечь».

И вдруг из-за пелены дождя прямо на Воорта кидается какой-то человек… в красной куртке.

Воорт шарит в кобуре, нащупывая пистолет.

Но человек оказывается бегущим в панике подростком.

«Я мог бы его застрелить. – Воорта сотрясает дрожь. – Если бы пистолет был в руке, неужели я бы выстрелил?»

Тут он осознает, что стрельба прекратилась.

В наступившей тишине продолжается природное светопреставление. Заградительный огонь из града бьет по машинам и блокирует сигналы. Глухие раскаты становятся громче. Рация умолкла, словно гроза выкачала из нее энергию.

«Мы его взяли? Тогда почему об этом не объявляют? Он сбежал? Или прячется в машине или на разделительной полосе? Там, наверное, дюжины две незапертых машин».

– Я словно вернулся в чертово Косово! – кричит лейтенант.

На медицинском канале люди из неотложки обсуждают пациента – женщину, которая, шатаясь, появилась откуда-то из дождя и свалилась между припаркованными машинами. Она истекает кровью.

На канале взрывотехнического отдела штурмовая группа докладывает, что они окружили фургон.

– Мы начинаем.

Когда произошел взрыв в Оклахома-Сити, осколки разлетелись на сотни футов. В домах вылетели окна. Кирпичи и раствор оторвались друг от друга. Взрыв выбил фасад административного здания, и образовался вакуум, в который затянуло крышу.

Воорт снова сосредоточивается. Позади медленно гаснет свет в банкетном зале. В памяти звучит голос Шески: «Вы сами создали себе эту проблему».

Внезапно откуда-то справа доносятся очереди. Это около мотеля, на противоположном конце ограждения от места, где ранее раздавались выстрелы. Воорт переключает каналы рации и слышит крик:

– Прекратите огонь! Вы стреляете по ФБР!

Потом на канале взрывотехнического отдела раздается:

– Отбой! Мы обезвредили бомбу!

У Воорта кружится голова. Он не может поверить! Остановили! Ему надо своими глазами увидеть, что по крайней мере часть его плана, его идеи, усовершенствованной другими, но исходившей от него, сработала. С пистолетом в руке, пригнувшись, он бежит к фургону мимо запертых, покинутых или еще занятых машин.

Грин может быть где угодно.