Мертвые сами знают отчего

Спровадив гостя, Григорий Иванович лег спать в прекрасном расположении духа, несмотря на поднявшееся бурление и беспокойство в животе. И спал вполне прилично, а проснувшись по обыкновению рано, надел халат и выглянул в окно.

На дворе было еще темно. В Петербурге зимой рассветает часов только в десять, а то и в одиннадцатом, да и в том случае, если небо без облаков. А когда в Петербурге небо без облаков? Редко случается такое – никто даже не вспомнит, когда такое было.

Во дворе он увидел лошадь с телегой. Два мужика сгружали с нее какой-то большой ящик. Григорий Иванович, уже было отошедши от окна, отчего-то вернулся. Приглядевшись, он увидел, что не ящик это вовсе, а гроб – большой черный гроб. Он показался ему особенно большим, просто огромным.

«Афанасий Степанович-то совсем тщедушный. Зачем ему такой? – вдруг пронеслось в голове титулярного советника. – Велик будет… а дворник ведь точно сказал, что утром гроб привезут. Вот тебе и на! – Хотя в комнате было холодно, Григория Ивановича бросило в жар.– Что же это я ночью – с покойником разговаривал? А ведь как живой! Вот скажи мне кто, что Афанасий Степанович мертвец, – ни за что бы не поверил».

Ночное приключение сейчас, в утреннюю пору, было уже не так страшно. Расскажи он у себя в департаменте – пожалуй, на смех поднимут! Но как же он не смог отличить живого от мертвого? Или они умеют такой морок на человека навести, что глаза видеть перестают?

Григорий Иванович в возбуждении, беспрестанно вертя в пальцах костяную статуэтку, вышагивал по комнате взад-вперед. Так он проходил около часа.

В дверь постучали. Титулярный советник остановился, бросил взгляд во двор; за окном тьма сделалась уже не такой густой.

– Кто там? – спросил он, не двигаясь с места.

– Я, Афанасий Степанович, – донеслось из-за двери. – Мы с вами поутру намеревались пойти к дворнику.

Григорий Иванович открыл дверь и впустил учителя музыки.

– Да, пожалуй, пожалуй, – рассеянно проговорил он, а про себя подумал: «Странно все это – может, Поликарп объяснит».