Мертвые возвращаются?..

— А мне казалось, — не унимался Раф, — что ты только и делаешь, что просишь нас тебе довериться. Особенно в последнее время.

Он со стуком поставил стакан на столик рядом с диваном.

— Что ж, может быть, и просил, — кивнул Дэниел. На какую-то долю секунды он показался мне жутко усталым, если не откровенно измученным и опустошенным. Интересно, сколько все-таки промариновал его Фрэнк? О чем они с ним говорили, когда остались наедине? — Ведь несколько дней все равно мало что изменят. Или я не прав?

— Ты подслушивал за дверью, как какая-нибудь домохозяйка-сплетница, так что, надеюсь, имеешь представление о том, насколько я тебе доверяю. Что такого произойдет, если мы продолжим разговор, и чего ты так боишься? Того, что Лекси не единственная, кто хочет вырваться на свободу? И что ты тогда сделаешь? Скольких из нас ты готов отправить на тот свет?

— Дэниел прав, — бодрым голосом произнесла Эбби. Она заметно успокоилась, как только Дэниел вернулся домой; и вместе с ним вернулась ее уверенность в своей правоте. — Наши головы сегодня не в порядке. Мы все тут несем несусветную чушь. Если подождать несколько дней…

— Наоборот, — возразил Раф, — по-моему, мы впервые за много лет говорим более или менее здраво.

— Прекрати, Раф, прошу тебя, — едва слышно прошептал Джастин. — Прекрати.

Раф словно не слышал.

— Эбби, можешь почитать все, что он скажет, за Слово Божье. Это твое право. Можешь бежать к нему, виляя хвостом, стоит только ему свистнуть. Думаешь, его трогает то, что ты его любишь? Да ему наплевать. Если понадобится, он пустит тебя в расход не моргнув глазом, точно так же, как он был готов…

В конце концов терпение Эбби лопнуло.

— Пошел в жопу, самодовольный кретин!

Она вскочила с кресла и одним движением запустила в Рафа куклой. Раф инстинктивно выбросил вперед руку и отшвырнул куклу в угол.

— Я тебя предупреждала. Посмотри лучше на себя — как ты используешь Джастина, когда он тебе нужен; думаешь, я не слышала, как он спускался вниз той ночью? Твоя комната ведь прямо под моей. Когда же он тебе не нужен, ты обращаешься с ним как с последним дерьмом — только и знаешь, что разбиваешь ему сердце.

— Прекратите! — завопил Джастин. Чтобы ничего не видеть и не слышать, он зажал ладонями уши и зажмурился. На его лице было написано неподдельное страдание. — Господи, кому сказано, прекратите!

— Довольно! — прикрикнул Дэниел. Самообладание начало изменять и ему.

— Нет, недовольно! — крикнула я как можно громче, чтобы быть услышанной. За последние несколько минут я не проронила ни слова — ждала момента, когда они устанут. Тактика сработала. Все как по команде закрыли рот и удивленно уставились в мою сторону, словно уже успели забыть о моем существовании. — Недовольно. Я требую продолжения.

— Это почему же? — поинтересовался Дэниел. Голос его обрел былую самоуверенность. И вообще, не успела я открыть рот, как на его лицо вернулась личина непробиваемого спокойствия. — Мне почему-то казалось, что из нас пятерых ты, как никто другой, желала бы, чтобы все как можно скорее пришло в норму. Не в твоих привычках терзать себя воспоминаниями о прошлом.

— Я хочу знать, кто ударил меня ножом. Вот и все.

Холодные серые глаза воззрились на меня с каким-то отстраненным интересом.

— Зачем тебе знать? — спросил Дэниел. — Ведь все уже позади. Мы все здесь, и мы вместе. Ты выздоровела, а это самое главное.

Твой арсенал, напомнил мне на прощание Фрэнк. Мое оружие на крайний случай, моя запасная граната, которую оставила мне Лекси, вернее, передала через Купера, эта искрящаяся вспышка в темноте — блеснула и погасла. Та самая крошечная кнопочка, которая привела в действие взрывной механизм. От волнения у меня перехватило дыхание, словно кто-то железной рукой сжал мне горло, и я выкрикнула, превозмогая эту мертвую хватку:

— Я была беременна!

Все тотчас уставились на меня. Внезапно воцарилась звенящая тишина, а лица всех четверых превратились в застывшие маски. Я даже испугалась, что они меня не расслышали.

— У меня должен был родиться ребенок, — сказала я, чувствуя, как кружится голова. Возможно, в этот момент я качалась как пьяная — не знаю. Во всяком случае, не помню, как я поднялась с кресла. В окна струились солнечные лучи, и комната была наполнена удивительным, золотым, каким-то волшебным светом. — Он умер.

Молчание.

— Неправда, — произнес Дэниел.

Он не смотрел на остальных, словно ему было все равно, как те восприняли известие. Его взгляд был прикован ко мне.

— Правда, — возразила я. — Правда.

— Только не это! — воскликнул Джастин. Почему-то он задыхался, словно пробежал марафонскую дистанцию. — Лекси, нет! Прошу тебя!

— Это правда, — усталым голосом произнесла Эбби. — Я знала. Еще до того как все произошло.

Дэниел едва заметно наклонил голову — самую малость. Губы его разомкнулись, и он издал вздох, долгий и печальный.

— Ты, ублюдок гребаный, — негромко произнес Раф, едва ли не с нежностью в голосе, и начал медленно подниматься с дивана. Руки его были крепко сжаты в кулаки.