Мертвый Город

Вообще, нам повезло, что солнце уже не в зените, и появились тени, но все равно приходится держать лом почти у самого края.

Соня все так же глядит непонимающе, а Рыжий что-то бурчит о всяких глупостях, которые непонятно для чего и делаются. Не обращаю внимания – пусть ворчит. А вот Клаус наблюдает за нами с явным интересом и даже одобрением.

– Что это? – наконец спрашивает Соня.

– Это солнечные часы, – отвечаю.

– Для чего они?

– Чтобы знать время.

– Зачем?

– Не зачем, а почему.

– Почему? – послушно повторяет она.

– Мне нужно измерить время… Нет, не это время, – я отрицательно качаю головой, когда девушка поднимает руку и в ней появляются песочные часы. – Я должен знать, сколько прошло времени там, снаружи.

– Отличная идея, – кивает Клаус и подходит к Семену, помогая тому удержать лом.

– Да, спасибо, – не отрываю глаз от человека внизу.

Неизвестный стоит метрах в пятнадцати от змея, задрав голову и глядя на него. Даже при ускоренном беге времени Страж медленно опускает свою ромбовидную, размером с грузовик, голову так, что между ним и человеком остается не больше метра. Признаться, я не люблю ни змей, ни ящериц, ни других пресмыкающихся, но это существо и в самом деле вызывает у меня невольное восхищение своей мощью, силой и хищной грацией. И страх. Глупо и смертельно опасно не бояться такого монстра. Страх проясняет ум, заставляя его работать быстрее и эффективнее, страх делает человека изобретательнее и хитрее. Но страха не должно быть слишком много, иначе он парализует волю и сделает ватными не только ноги, но и мозги.

Свернувшись гигантским кольцом, Страж продолжает глядеть на своего создателя. В бинокль мне прекрасно видны глаза змея. Под массивными и тяжелыми надбровными дугами расположены большие круглые глаза цвета золота с узкими вертикальными зрачками. Змей уже практически касается лица человека – так близко он к нему приблизил свою огромную башку. Оптика бинокля позволяет увидеть, как человек несколько раз вздрагивает. Да он же боится! Незнакомец просто насмерть перепуган и сейчас с трудом удерживается на одном месте. Он не должен отступать! Этот человек просто безумец, если решился на создание такого огромного Стража, теперь я прекрасно это понимаю. Помня о том, что мне для полноценной работы с существом такого размера, должно понадобиться до двух часов, я все никак не могу понять, как, каким образом меня, совсем не слабого Плетущего смог упрятать сюда этот человек. И не просто упрятать, но и лишить большей части возможностей. Ведь совершенно ясно, что по вине именно этого человека в черном плаще, что замер сейчас перед огромным змеем, я и мои друзья оказались здесь. Я выясню это, прежде чем убью негодяя.

Неизвестный все же не удерживается и отступает на шаг от склонившегося над ним монстра. Очевидно – он допускает «детскую» ошибку. При работе с сознанием новорожденного Стража необходимо полностью отключать свои эмоции. Однако человек, судя по всему, берет себя в руки и продолжает дело, потому что Страж замирает неподвижно, не пытаясь больше приблизиться к своему создателю.

Скашиваю глаза вниз и вбок, на пол, куда падает тень от «солнечных часов». Узкая темная полоска едва ли продвинулась на сантиметр. Семен с мелом в руке неотрывно смотрит на площадь. Лом начинает медленно крениться, но Клаус тут же выравнивает железную дуру. Снова приникаю к биноклю. Человек и огромный змей каменными истуканами замерли друг напротив друга. Не сразу я замечаю изменения, происходящие со змеем, а точнее с его глазами. Из золотисто-желтых они превратились уже в апельсиново-оранжевые и сейчас продолжают темнеть, наливаясь красным, только узкий вертикальный зрачок остается черным. Поднимается ветер, взметая тучи пыли. Он рвет полы черного плаща, срывает с человека капюшон, обнажая лысую голову. Я жадно вглядываюсь в его профиль, но так и не могу вспомнить, где же мог видеть неизвестного, хотя черты лица, овал, форма носа безусловно знакомы. Почти сразу ветер утихает, оставив после себя пыльную взвесь в воздухе.

Глаза Стража уже почти полностью налились зловещим багрянцем, когда что-то происходит. Скорее всего, человеку просто не хватило терпения и выдержки, ну и, как я думаю, опыта. Змеиные глаза уже не краснеют, они стремительно и неотвратимо возвращают свой цвет и через секунду полыхают чистейшим золотом. Страж словно оживает и в одно мгновение отпрядает от человека. Мне видно, как под черной чешуей перекатываются тугие мышцы, сжимая змеиное тело в огромную и страшную пружину. А неизвестный, похоже, не понимает, какая опасность ему грозит, он все также стоит неподвижно и продолжает сверлить взглядом свое создание. Слишком поздно. Он уже ничего не сможет сделать. Контроль над Стражем утерян безвозвратно.

Я разворачиваюсь к ребятам, но Клаус уже рисует мелом на полу жирную черту там, где падает тень от лома.

– Брось его, – говорит он Семену, и тот аккуратно укладывает железяку на пол.