Мертвый Город

Земля вздрагивает, когда исполинская туша змея бухается обратно на землю, давя всем своим весом и буквально размазывая тварей, оказавшихся под ним. После столь сокрушительного удара победа Стража уже не вызывает сомнений. Уцелевшие гориллы снова пытаются обездвижить змея, навалившись на него, как и прежде, но теперь их уже слишком мало, да и сам Страж теперь не позволяет им забраться себе на спину. Он черной молнией носится по всей площади, давя горилл. Проходит совсем немного времени, когда жалкие и разрозненные остатки тварей начинают покидать площадь, не пытаясь более атаковать змея. Страж даже не пытается их преследовать, он снова совершает круг по площади, а потом движется к ее центру, где находится фонтан. Я вижу, как он всего лишь на секунду замирает, изучая сооружение своими золотыми глазами, а потом наносит страшный удар. Соня изумленно охает рядом со мной, да и я с трудом сдерживаю удивление, потому что никакого эффекта атака Стража не имеет – фонтан, как ни в чем ни бывало, возвышается над грязно-рыжей землей. После неудачной попытки змей не спешит атаковать снова. Он меняет тактику и теперь начинает обвивать кольцом фонтан. В бинокль видно, как перекатываются могучие мышцы под черной чешуей, как змей, максимально вытянувшись и обвив своим телом белоснежное сооружение, начинает сдавливать, сжимать его. Боюсь даже представить, какие усилия сейчас прилагает Страж – наверняка их хватило бы, чтобы разрушить любое обычное здание.

– Зачем он его ломает? – удивляется Соня. – Его же создал тот же человек, что и самого змея!

– Как и горилл, – напоминает ей Клаус.

– Я ничего не понимаю, – она разводит руками.

– Скорее всего, – говорю я, – змей уничтожает тварей, следуя своим инстинктам, ведь в основе его, как и любого Стража, – человеческая кровь. Ну а то, что они порождения его же создателя, ничего не значит. Не следует также забывать и то, что человек в плаще не смог необходимым образом отработать с ним, когда при создании Стража использовал так много собственной крови. Поэтому, что творится в голове у этого монстра, неизвестно никому.

– Но почему у него не получается разрушить фонтан? – недоумевает Соня.

– Да, мы-то его быстро разобрали, – поворачивается ко мне с вопросом Семен.

– Оружейник не пытался его сломать, как змей, – вмешивается Клаус, – он уничтожил его огнем, пусть его было совсем немного.

– Ну да, гранаты… – бормочет Рыжий и снова возвращается к наблюдению.

Страж так и не смог ничего сделать с фонтаном: он сжимал его в своих чудовищных объятиях, несколько раз еще пытался разрушить его мощными ударами-бросками, – сооружение так и осталось неповрежденным. И теперь змей, развернувшись, удаляется с площади.

– Ну вот и все, – задумчиво роняет Клаус, опуская бинокль.

– Уходим? – Рыжий нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

– Уходим, – киваю. – Готовы?

– Да, – одновременно отвечают Соня и Семен.

– Идем прежним порядком: я впереди, за мной – Семен и Соня, замыкающим – Клаус. Мы спустимся на площадь и попробуем найти человека в плаще. Направление нам известно, поэтому не думаю, что поиски займут много времени.

В последний раз окидываю взглядом помещение, задержавшее нас больше, чем на два часа. В дверном проеме смутно угадывается бесформенный силуэт гигантского осьминога. Нам нужно идти. Ждать больше нельзя. До выхода из помещения всего несколько метров, и мне хватает трех шагов, чтобы оказаться у него, но буквально на глазах, словно из ниоткуда, прямо перед моим носом оказывается самая настоящая дверь. Действуя исключительно на рефлексах, тянусь, хватаюсь за ручку и проворачиваю ее. Изумленный вздох за моей спиной.

– Что за…?! – восклицает Рыжий.

Отпускаю не поддавшуюся ручку и отступаю от двери, вскидывая винтовку. Что происходит?

– Смотрите! – Семен ошарашено показывает куда-то влево, но я уже и сам вижу, как дверной проем, ведущий в соседнее помещение, где притаился осьминог, оказывается закрытым зеленой дверью.

– Что происходит?! – испуганно вскрикивает девушка.

В непомерном удивлении мы наблюдаем, как наше помещение стремительно преображается, всего за минуту приобретая тот вид, что мы помним: идеально ровный пол, покрытый черным мрамором; гладкие белые стены и потолок без малейшего следа повреждений.

– Попали, – тихо произносит Рыжий.

Я оборачиваюсь. Окно тоже на месте. Снова шагаю к двери. Ручка не поддается, словно выполняет исключительно декоративную функцию.

– За спину! – бросаю ребятам и направляю винтовку на дверь.

Жду, пока они встанут за спиной, уходя с линии возможного рикошета, и открываю огонь по тому месту, где в двери должен быть язычок, держащий ее запертой. Затвор несколько раз глухо щелкает. Мне хватает трех выстрелов, чтобы разнести в щепки приличный кусок двери. Больше ее ничего не держит, и я тяну ее на себя, не сразу вспомнив, что она открывается внутрь. Дверь открывается без малейшего звука, но в немом изумлении я смотрю на еще одну точно такую же. Не понял. Снова вскидываю винтовку, и мои девятимиллиметровые пули вырывают куски дерева и из этой двери.