Мертвый город

Вознесенный на новые вершины четкости и силы мышления огненно-оранжевыми капсулами, кислотно-желтой таблеткой, Виктор идет, чтобы подумать, и думает о мертвом мире. Являясь ярчайшим провидцем, он вглядывается в будущее, в то время, когда ничего не летает, ничего не ходит, ничего не ползает, ничего не скользит и ничего не плавает, в то время, когда мало что растет, а то, что растет, не разрастается, время пустых небес, бесплодных земель, мертвых морей.

В этом возвышенном настроении он подходит к комнате, где он мог провести наиболее интересную встречу с Финансистом, если бы этот дурак правильно интерпретировал одну небольшую заминку, которая не могла привести к катастрофе. Здесь, с телохранителями в другой комнате, они бы встретились, только они двое — поначалу — чтобы обсудить, какое дополнительное оборудование, инвентарь и денежные средства потребуются на предстоящие месяцы.

Комната находится за небольшим вестибюлем и двумя парами пневматических дверей, которые со свистом — одна, потом другая — входят в стены. Она круглая, тридцать футов в диаметре, с куполом. Толстые бетонные стены и куполовидный потолок покрыты звукоизоляционной доской, с количеством слоев, как у слоеного теста, а сверху серый на вид обивочный материал и тысячи шестидюймовых в длину обитых снаружи конусов. Во времена холодной войны паранойя диктовала необходимость гарантий выживания; даже на такой глубине взрывозащищенное сооружение, постройкой которого занимались самые надежные архитекторы-патриоты, они посчитали обязательным оснастить комнатой, из которой не вырвется ни слова в коридор или сопредельное пространство, где может выстрелить дробовик, не привлекая внимания. Здесь крик звучит как шепот, но даже слова, сказанные шепотом, четкие, как крик.

Виктор ожидает увидеть серую восьмипанельную ширму на колесиках, стоящую у дальнего конца комнаты, но не ожидает увидеть стол на трех ножках с очередным предписанием всего несколько минут спустя после предыдущего предложения. Стол со стоящими на нем бутылкой холодной воды и черным блюдцем ожидает прямо в дверях, ведущих из вестибюля. На блюдце две маленьких белых капсулы, одна желтая капсула побольше, одна пятиугольная розовая таблетка и один голубой шарик размером с конфету «Эм-энд-Эмc».

Это беспрецедентное количество и разнообразие улучшенных искусственным интеллектом добавок, представленных на одном блюдце. Поэтому Виктор Безупречный предполагает, что его великолепные мозговые волны и другие физиологические данные, постоянно передающиеся телеметрически, предупредили его персонал о том факте, что он на краю умственного прорыва, рядом с волной, ведущей к новым высотам восприятия, вероятно, поднимающихся до грани мыслей и идей настолько революционных и настолько крайне мудрых, что удивят даже его, хотя его непросто — если вообще возможно — удивить. Он запил все пять элементов холодной водой.

С удовольствием предвкушая эффект от искусных добавок, Виктор пересекает комнату к ширме и откатывает ее в сторону. На каталке лежит обнаженный репликант, глаза закрыты, как бы в стазе[96], ожидая указаний. Он идентичен по виду с Финансистом, который не ушел бы живым из этой комнаты. При всем своем состоянии и могущественности, этот дурак, кажется, никогда не понимал, что с помощью такой малости, как один его волосок, его можно скопировать, и он станет лишним. Зачем пускать слезу перед ним и умолять о больших денежных вложениях, о большей поддержке, когда он будет заменен покорным Членом коммуны, с которым можно быть уверенным, что все необходимое будет исполнено немедленно?

Из-за Виктора грудной голос, возможно, грубый, но сглаженный до кристально-чистого шепота комнатой, произносит:

— Я доволен.

* * *

Надеясь отвлечь стеклолицее, стеклоплюющее создание от главной спальни и мыслей о чердаке, где пряталась Коррина, Расти поспешил вниз по лестнице. Свет из коридора находился за ним, впереди только отфильтрованный бурей свет, давивший на окна первого этажа, но не пробивавшийся через них. Насколько знал, он мог спускаться в руки женщины в голубом платье или кого-то, как она, или кого-то невообразимо более странного.

В фойе он не колебался перед тем, как включить свет. И обнаружил, что один.

Стеклолицее существо спускалось по лестнице в погоне за ним, и Расти отступил к парадной двери, почти открыл ее, но отскочил обратно, когда увидел лицо мужчины в одном из окон, расположенных по бокам двери. С красотой любимца женщин, парень имел такую обаятельную улыбку, которая могла продать что угодно кому угодно, даже мертвому надежду. Расти не сомневался, что это был один из восьмерки, которая маршировала на улице ранее.