Мертвый - хит сезона (ЛП)

– Нет, я не могу. Я не обязан рассказывать тебе о своих отношениях. Ни тебе, ни кому бы

то ни было. Только потому, что ты настолько уверен в себе и можешь сказать, что ты

чувствуешь. Я не могу этого сделать. Большинство людей, в Америке, не могут этого

сделать. У большинства людей есть чувство стыд и боязнь разочарования, с которыми они

сталкиваются, и они проявляются в особенности тогда, когда у них есть чувства, которые

не отвечают взаимностью.

– Я не так уж и отличаюсь от большинства людей.

Он ошеломил ее. Конечно, ему больно так же, как и всем остальным.

– Большинство людей не такие храбрые. Прости. Вот, что я имела в виду. И, как и у всех

остальных, у меня нет никаких отношений. В моей голове все смешалось. И я не могу

понять, что я чувствую к тебе, пока моя голова не догонит мою жизнь.

Он пожал плечами. Его пожимание плечами не сказало: «Мне все равно»; он пожал

плечами: «Ты слишком заморачиваешься». Вместо ответа она тоже пожала плечами,

потому что словесный ответ был долгим и включал слишком много бессмысленных

извинений. Никаких необдуманных решений не было, и она и Стью это знали.

– Я проверю ваш Т.О.П.? – спросил Стью.

– Ты, правда, этого хочешь?

– Да, я как бы хочу заткнуть Померанцев.

Лора была рада, что ненависть Стью к богатому классу, даже превзошла его чувства к

ней. Она заплатила остальную часть чека, сославшись на феминизм, на услугу и на

спасение от подонков из ночного клуба.

Глава 24

Лора чувствовала себя частично виноватой перед Кармеллой, хотя та и была грязной

лгуньей. Но если Марио рассердился на Лору, то, вероятно, он сорвется на свою

любовницу.

Чердак Кармеллы на самом деле не был чердаком из 70–х в прямом смысле слова. Он

никогда не был складом или промышленным пространством. Кармелле не пришлось

полировать полы или царапать стены, когда она въезжала. Она сама не строила

перегородки. Не оплачивала крепежи и не переделывала обширную залу под жилое

помещение. Она жила в довоенном здании, которое стало кооперативом в девяностые

годы. Владельцы воспользовались высокими потолками, выставив немного кирпича,

убрав несколько стен, чтобы создать открытый план этажа, и продавая полученный

результат как жилые / рабочие студии. Кармелла рассказывала, что поселилась здесь,

потому что незаконченных чердаков на Манхэттене больше не осталось. Временно. Но

Лора знала, что дизайнеру не хватит терпения чистить настоящий чердак с его

многолетней грязью и сквозняками.

Обычно в это время, Кармеллы дома быть не должно, но у Лоры было ощущение, что

известие о том, что Джереми в больнице, начисто отбило у всех желание работать. И она

была права. Швейцар позвонил Кармелле и отправил Лору на четырнадцатый этаж.

За пять прошедших с её последнего посещения лет, в коридоре ничего не изменилось. Та

же бледно–желтая краска. Те же цементные полы. Оригинальные латунные ручки.

Металлические двери с серой отделкой. Яркое освещение. Все это создавало впечатление,

что вы вошли в совершенно лишенную роскоши комнату, которая сама по себе кричала

роскошью.

Лора постучала, и дверь распахнулась.

Студия была такой же, какой она помнила, оформленная в стиле, полностью

противоположном декору коридора. Гостиная была окрашена в баклажан с горчичной

отделкой. На одной стене были нарисованы ветки слив и мох с золотыми вставками. На

окнах висела дамасская тюль с контрастными блестящими и матовыми узорами. Такая же

ткань украшала кушетки. Неиспользуемые медные горшки висели на открытой кухне, а в

столовой были темно–бордовые и бордовые шерстяные ковры.

Если приглядеться внимательно, то взгляд мог натолкнуться на горы одежды, разбитые

на набольшие кучки, как будто кто–то задумал рассортировать одежду на «можно

оставить» и «срочно выбросить». Самое интересное. Что этот кажущийся беспорядок

ничуть не портил общей картины, а только украшал её.

Кармелла стояла за кухонной стойкой, глядя на пустой кусок тыквенного линолеума,

прижимая телефон к уху. Она увидела Лору в дверях, махнула ей, и продолжила что–то

говорить по–итальянски. Она перешагивала с ноги на ногу, ее тон резко менялся от

умоляющего до объяснительного. Лора присела на подлокотник дивана, и Кармелла,

словно пораженная блестящей идеей, выхватила бутылку вина из буфета и штопор из

ящика. Вручив Лоре бутылку и нож, она крикнула в телефон «Нет» и продолжила

тараторить по–итальянски.

По–итальянски открыв вино, Лора успела как раз к окончанию разговора.

– Клянусь Богом, – сказала Кармелла, снимая два сверкающе чистых бокала с прилавка.

– Семья подобна бедствию. Они поднимают вас, чтобы вы стали тем, кто вы есть, а затем

обвиняете вас в этом всю оставшуюся жизнь. Налей мне, пожалуйста.

Лора налилась и спросила.

– Сегодня нет работы?

Кармелла взмахнула рукой.

– О, кто знает? Шелдон выгнал всех. Он вошел… – Она сделала широкий взмах рукой. –

«Все идут домой!» И мы все ушли. Я думаю, что Тиффани и Чилли отметили это парой

«Маргарит». Разве это не мило?

– Он хотел, чтобы офис был пуст, когда вернется Джереми.

Кармелла пожала плечами.

– Он обещает мне свою собственную линию всю неделю, потом я поняла, что он мудак,