Мертвый - хит сезона (ЛП)

– Пять “S”, двенадцать “M”, восемь “L”. Что странно, потому что наши клиенты средней

комплекции, и нам не нужно много «L».

Она никогда не слышала так много слов в детективном романе с детективом Канингеми.

И даже когда она остановилась, на другом конце была тишина. «Алле?» – только хотела

взяться за обвинение или еще одну просьбу зайти и посмотреть видеозаписи.

– Ты можешьузнать фальшивку по внешнему виду? – спросил он.

– Доллар, нет. Куртка, вероятнее всего да.

– Мне нужно, чтобы ты встретилась со мной в доме Померанцев. Но никому ничего не

говори.

– Даже Джереми? – тихо в трубку спросила Лора.

– Давай позволим отделу фальшивок немножко поработать?

– А чем занимается реальная полиция? – уточнила Лора.

– В отличие от них мы занимаемся реальными преступлениями, а не поддельными. –

сказал он. – Ты сможешь быть в парке Грамерси через полчаса?

У Лоры не было времени ехать к дому Померанцев. У нее была куча работы и шоу через

четыре дня. Но тайна встречи заинтриговала ее и желание выяснить, что за

скелеты,супер–богачи держали в своем шкафу, было слишком велико.

Поэтому она согласилась встретиться с Канингеми в таунхаусе в Грамерси–парке в

восемь вечера, если он заплатил за поездку на такси туда и обратно. Он сделал

комментарий о переходе по всему городу на копейку налогоплательщика, аЛора

парировала тем, чтобыла бы совершенно свободна для прогулки, если бы он изначально

задержал того подозреваемого. Затем она повесила трубку.

Канингеми стоял на крыльце Померанцев с аккуратной женщиной, чья способность

стоять спокойно, даже на холоде, заставляла думать, что она мертва.У неё был длинный

прямой конский хвост, который держался на каком–то геле или муссе, и меховые

наушники.Одета она была в неописуемо консервативное платье. Она стояла, обхватив

себя руками, и смотрела на каменную кладку верхних этажей.

– Лора Карнеги, – сказала Канингеми, – это Дана Бьюкенен из отдела борьбы с

контрафактом.

Сузившиеся глаза Бьюкенен, сказали Лоре, как она относится к ехидным замечаниям

коллеги.

– Может уже пойдем? – спросила она.

Канингеми вытащил ключ с толстой этикеткой и сломал печать на двери.

В доме было все, что как казалось Лоре, должно быть у богатой пары. И это не имело

ничего общего с дорогой мебелью в стиле боз–арт, золотыми и бордовыми полосатыми

обоями, приборами из нержавеющей стали или гранитными столешницами. Даже

инкрустированные фрески, мраморные полы и мозаики в столовой не были самой

большой подсказкой.

Углы были чистыми. Безупречно чистыми. Не было ни одной неуместной книги. Куртки

или чашки. Было чувство, что хоть в доме и жили, но за минуту до их прихода, кто–то

пришел и стер все следы присутствия человека. Со стороны могло показаться, что дом

совершенно пуст.

– Думаю, подарю им пару крошечных кроликов на Рождество, – сказала Лора.

Бьюкенен и Канингеми, похоже, уже бывали здесь. Они прошли через прекрасно

ухоженные коридоры и комнаты, и спустились на два пролета вниз по коридору.

– Седьмая спальня, – сказала Бьюкенен без всякой иронии.

Лора открыла дверь в огромную комнату, большую, как мастерская, уставленную

полками и стойками. Обувь. Куртки. Платья. Одно свадебное платье, чей белый

шелковый шлейф тянулся в центр комнаты.

– Это ее гардеробная, – сказала Лора, заявив очевидную, невероятную правду. У

женщины был шкаф с тремя обделанными кедром стенками, выступающими в центр

комнаты. У каждой стены были стойки с обеих сторон. Архитектор или дизайнер, или

кто–то, кто спроектировал это, справился с работой просто блестяще, потому, что стены

были помещены асимметрично к окнам, но не мешали взору, но увеличивали

естественный свет, рассеивая его, чтобы сохранить цвета от выгорания. Каждый угол и

поверхность сияли чистой, бессознательной чистотой.

Лора коснулась одежды, когда она проходила мимо, ее пальцы окунулись в многообразие

шелка, шерсти, хлопка, а в глазах рябило от дизайнеров. The Row. Dior. Chanel.

Модернисты: Марк Джейкобс, Баленсиага, Red Velvet. Перешитый Родарт. Все было

разное, но Грейсиумела день ото дня сочетать их с завидным изяществом.

– Сюда. – Канингеми указал на стойку с грязно–рыжими куртками. Двадцать пять, ни

дать, ни взять.

Они были все одинаковыми, и Лора сразу узнала их.

– Это куртка «Тереза». – Она сняла одну с кронштейна. – Это была первая модель для

производства, над которой я работала.

– Это не Джереми Сент–Джеймс, – сказала Дана. – Нет ярлыка.

– Раньше у него не было ярлыка. Смотрите. – Лора указала на маленький французский

узелок на углу лацкана. Он был в тон куртке, размером не больше макового зернышка. –

Этот узелок делался только для вас. Джереми говорил, что, если одежда сидит на вас

идеально, ярлыки не нужны. В первые годы он был анти–лейблом. Один узел для «S»

размеров. Два узла для «М». Три для «L». Это было бы плохой идеей, потому что клиенты

по незнанию срезали узлы, считая их ошибками производства.

– Пуговиц нет. – Бьюкенен откинула переднюю полочку, чтобы показать четыре

ниточных петли для потайных пуговиц.

Лораполностью распахнула куртку, чтобы посмотреть есть ли этикеткапо уходу.