Мертвый месяц

Эту песню на праздниках всегда пел дядька Сувора, младший брат отца. Песня была для него воспоминанием о службе в армии, о молодости и беззаботности. И Сувору, тогда сопливому пацану, передавалось это чувство. Будто и он бежал вместе со всеми по залитому солнцем плацу, мок под ливнем часами, отжимался на спор, а потом падал без задних ног. Когда Сувор подпевал дядьке, ощущал себя настоящим, из крови и плоти, готовым драться за свое. Иногда он думал после окончания колледжа пойти служить, хотя мать ныла, что в армии беспредел, и он только время зря потеряет. Но в общем, видно будет.

– Ну ты разошелся, – хохотнул Челяба, – всех волков в округе распугал.

Сувор подумал, что, если Челяба брякнет что-то еще, он его ударит, но Челяба больше не проронил ни слова.

Глава восьмая. Мертвый месяц

Когда Никита вышел во двор, в него полетел снежок, запуленный Костей. Никита увернулся, а вот Тина, шедшая за ним, получила удар в плечо. Она не растерялась и запустила ответный, который влетел прямо Дане в лоб. Вскоре во дворе разразилось настоящее сражение. Никита, Тина и Оля отбивались от превосходящих сил противника в виде Кости, Дани и Нины. Они бегали вокруг дома, прятались в секретных местах, а потом выпрыгивали в подходящий момент, чтобы бросить снежки в спину. Партизанщина, конечно, но на войне все методы хороши, особенно после того, как Даня насыпал снега Оле за шиворот. Она не успокоилась, пока не утопила его в сугробе. После этого противник запросил пощады и был помилован.

– Связались с писателем? – спросил Даня, когда все немного успокоились.

Никита переглянулся с Тиной: посмотреть ответ он совсем забыл.

– Его не было онлайн, – ответил Никита. – Но я ему номер телефона оставил.

– Надеешься, что он перезвонит? – подмигнул Костя и манерным голос произнес: – Я ваш горячий поклонник, Сувор, простите, что надоедаю.

Никита натянул Косте шапку на глаза.

– Ладно, сейчас проверю.

Он вновь залез на чердак, но интернет пропал. Значит, не судьба.

– Может, в дом пойдем? – поинтересовался Никита, когда вернулся. – А то обсохнуть бы не мешало.

Они высыпали угли на землю и затащили в коридор шашлык с картошкой: там прохладно, не испортится и без холодильника.

– Мангал тоже оставлять не будем, – деловито сказал Костя. – А то придут ночью маленькие человечки-несуны из соседней деревни и стибрят его на металлолом.

– Шампуры дома отмою, – решил Никита.

– Не надо, – возразила Нина, – я их в тазу замочу, потом сами отойдут.

Пластиковые тарелки и стаканы убрали в мусорный мешок. Вскоре на дворе было чисто, не считая потухшего угля.

Ребята возвратились под крышу и первым делом подкинули дров в топку.

– Надо чайник вскипятить, у меня же кексы с собой прихвачены, – спохватился Даня.

– И ты молчал?! – Костя шутливо схватился за шампур. – Зарэжу!

Все покатились со смеху: из-за темной бороды Костя и так смахивал на горца, а тут еще решил подыграть.

– Потому и молчал, Костик, – со смирением в голосе ответил Даня, – что ты бы все это сожрал в одно лицо. И даже совесть тебя потом не мучила.

Никита усмехнулся: да уж, был у Кости недостаток – очень любил поесть. Особенно если дело касалось мяса и выпечки.

– Ник, – окликнул его Даня, – ты бы спрятал шашлык куда подальше. А то, боюсь, к утру Костик его прикончит.

– Ты бы лучше еще гитару привез, – проворчал тот. – Когда поешь, за умного сойти можешь.

Никита был согласен про гитару, зря ее Даня не захватил, сейчас бы спели что-нибудь. Но тот с видом победителя достал смартфон:

– Решил, что лучше на диктофон запишу. Чтобы не таскать лишнего с собой. Нина, ты текст распечатала? – спросил Даня.

Нина раздала несколько листков.

– О-о, сама перевела? – уточнил он.

Нина кивнула. Никита мысленно ей поаплодировал: она крутая.

Даня включил музыку и после небольшого проигрыша запел:

«Ты будешь сражаться?

Когда другие падут или прогнутся, скажи,

В моем замке?»

У него имелся мягкий приятный тенор. На большинстве школьных праздников не обходились без участия Дани, он был школьной звездой. Девчонки млели от одного его голоса. А тут еще и внешность под стать: за метр восемьдесят, худой, но в меру, и блондин. «Натуральный блондин», – подчеркивал Даня, придавая выражению двусмысленность. Никита и Костя подхватили:

«Ничто не проходит без потерь и утрат, скажи:

Остались ли звезды?