Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Чарльз Лориэт вернулся на палубу, неся спасательные жилеты, – сколько смог захватить. Надел свой, затем помог другим. Это были новые жилеты “Бодди”. Если его правильно надеть, жилет вполне мог удержать на плаву даже крупного человека – тот спокойно бы лежал на спине, однако Лориэт заметил, что почти все окружающие надели жилеты неправильно. “Кунард” еще не ввел правило, предписывающее пассажирам примерять спасательные жилеты в начале плавания. Единственной инструкцией был иллюстрированный листок, вывешенный в каждой каюте, видимо, в надежде на то, что у пассажиров будет время и присутствие духа, чтобы прочесть инструкцию и следовать ей. Теперь стало ясно, что расчет был неверным. “В спешке люди надевали жилеты как придется, – писал Лориэт. – Какой-то мужчина продел в один рукав руку, а в другой – голову; иные надевали их на пояс, притом вверх ногами; лишь очень немногие сделали все правильно”²³.

Лориэт стоял недалеко от мостика и слышал, как какая-то женщина окликнула капитана Тернера голосом твердым и спокойным:

– Капитан, что прикажете нам делать?²⁴

– Оставайтесь на месте, сударыня, корабль в безопасности.

– Откуда у вас эти сведения? – спросила она.

– Из машинного отделения, сударыня, – сказал он.

Однако ничего подобного из машинного отделения ему явно не сообщали. Он, очевидно, пытался успокоить толпу и сделать так, чтобы люди в панике не рванулись наперегонки к шлюпкам.

Больше Лориэт Тернера не видел. Вместе с этой женщиной они двинулись назад, к корме, и по пути передавали всем слова капитана.

Пассажир второго класса Генри Нидэм, возможно, столкнулся с этой парой, – он вспоминал, как какой-то пассажир, шедший от мостика, прокричал: “Капитан говорит, корабль не потонет”²⁵.

“Эти слова, – писал Нидэм, – были встречены радостными криками, и я заметил, что многие из тех, кто пытался пробраться к шлюпкам, повернули обратно, явно удовлетворенные”.

Ответ Тернера поддержал веру пассажиров и многих из команды в то, что никакая торпеда не способна нанести кораблю смертельный удар. Корабельный эконом с врачом некоторое время после взрыва спокойно прохаживались по шлюпочной палубе, покуривая сигареты и уверяя пассажиров, что никакая опасность кораблю не грозит. И это казалось вполне убедительным. “Лузитания” была попросту слишком велика и слишком хорошо построена, чтобы затонуть. Мысль об опасности представлялась еще менее правдоподобной, когда все вокруг радовало глаз: сверкающий майский день, теплый и безветренный, ровное море и холмы Ирландии вдалеке, такие зеленые, что словно светились на солнце.

Айзек Леман, нью-йоркский делец, не разделял общей уверенности в том, что корабль непотопляем. Он отправился к себе в каюту за спасательным жилетом и обнаружил, что кто-то тут уже побывал и взял его. Леман, человек нервный, опасался суматохи. “Не знаю, что на меня нашло, – говорил он, – но я залез в свой чемодан с парадными костюмами и вытащил револьвер, поскольку решил, что он пригодится в случае, вздумай кто-нибудь вести себя неподобающим образом”²⁶.

Среди пассажиров “Лузитании” были кораблестроители; поначалу и они думали, что корабль удержится на плаву. Один из них, Фредерик Дж. Гонтлетт, занимавший должность управляющего в судостроительной и судоремонтной компании “Ньюпорт ньюс”, направлялся в Европу на встречу с производителями субмарин, надеясь открыть совместное предприятие в Соединенных Штатах. Он ехал с президентом компании, Альбертом Хопкинсом.

Гонтлетт обедал с Хопкинсом и еще с одним судостроителем, уроженцем Филадельфии по имени Сэмюел Нокс. (Компания Нокса построила тот самый “Галфлайт”, американский нефтяной танкер, торпедированный неделей ранее.) Они сидели за своим всегдашним столиком, шестым от входа, с правой стороны. Все трое были в костюмах; столики белели скатертями, на каждом стояла прозрачная ваза со срезанными цветами. В окна лился солнечный свет.

Комната поплыла вправо. Со столика Гонтлетта упала ваза. “Оставив свой кофе и орехи, – вспоминал он, – я поднялся из-за стола и крикнул прислуге, чтобы закрыли иллюминаторы”²⁷. Будучи кораблестроителем, он понимал, какую опасность представляют собой открытые иллюминаторы. Он крикнул снова, несколько раз. “Прислуга, очевидно, была занята чем-то другим, – рассказывал он, – и когда они вышли из салона, я последовал за всеми и тоже вышел”. Гонтлетт и его соседи не попытались закрыть иллюминаторы сами, и те остались открытыми. Гонтлетт подошел к вешалке, взял свою шляпу, а также шляпу Нокса. Они поднялись на три пролета на шлюпочную палубу.

Гонтлетта уверили, что крен, достигнув 15 градусов, вроде бы остановился на этой отметке. Он был уверен, что угол не увеличится, и “ни на миг не предполагал, что корабль пойдет ко дну”. Так он и сказал стоявшей рядом женщине, окруженной своими детьми. Она спросила его, что делать. “Я сказал ей, что опасности нет, – вспоминал он, – что корабль не пойдет ко дну”.