Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Людям на кораблях, стянутых к этим берегам, приходилось немногим лучше. Флот был внушительный – сотни судов, от минных тральщиков до гигантских дредноутов. Однако многие находились на таком расстоянии, что их легко могла достать расположившаяся на возвышении турецкая артиллерия, откуда и забрасывала на их палубы тысячи тонн взрывчатки. Во французский линкор “Суффран” попал снаряд, разрушивший орудийную башню и вызвавший сильный пожар внутри корпуса; другой снаряд разбил переднюю трубу. Контр-адмирал Эмиль Гепратт спустился с мостика, чтобы осмотреть повреждения и поднять дух своих матросов. Он писал: “Сцена была трагическая, жуткая: картина опустошения, пламя не пощадило ничего. Что же до наших юношей, они, несколько минут назад столь готовые к бою, столь уверенные в себе, все до единого [лежали] теперь мертвые на голой палубе, почерневшие, обгоревшие скелеты, перекрученные так и сяк, без каких-либо следов одежды – все пожрало пламя”^{431}.

На борту “Лузитании” было тихо. Там имелись книги, сигары, изысканная еда, послеполуденный чай и спокойный ритм корабельной жизни: прогулки по палубе, болтовня у поручней, вязание и просто неподвижное сидение в шезлонге на морском бризе. То и дело вдали появлялся корабль, поближе – дельфины.

Тем временем в Нью-Йорке в среду 5 мая “Кунард” наконец предоставил таможенной конторе полный грузовой манифест “Лузитании”. В отличие от первоначального варианта в одну страницу, заполненного капитаном Тернером перед отплытием, этот “Дополнительный манифест” насчитывал двадцать четыре страницы и включал в себя более трехсот наименований.

Тут были ондатровые шкуры, орехи, пчелиный воск, бекон, соль-лизунец, товары для дантистов, ящики с лярдом и бочки с говяжьим языком; техника компании “Отис”, производящей подъемные механизмы; а также такое количество сластей – 157 бочек, – о каком не могли и мечтать все ливерпульские школьники вместе взятые. Кроме того, в манифесте был указан один ящик “картин маслом”, которые вез пассажир первого класса сэр Хью Лейн, дублинский коллекционер предметов искусства. Назвать этот груз просто картинами было преуменьшением. Полотна были застрахованы на сумму четыре миллиона долларов (около 92 миллионов на сегодняшние деньги); по слухам, среди них имелись работы Рубенса, Моне, Тициана и Рембрандта^{432}

.

Сложнее дело обстояло (хотя законам США, нейтрального государства, все это никак не противоречило) с 50 бочками и 94 ящиками алюминиевого порошка и 50 ящиками бронзового – веществами, легко воспламеняющимися при определенных условиях, – а также со 1250 ящиками шрапнельных артиллерийских снарядов, произведенных стальной компанией “Бетлхем стил”, в которых очень нуждалась британская армия на Западном фронте. (Черчилль писал: “Армия во Франции палила снарядами со скоростью, какую никогда не приходилось выдерживать ни одному командованию”^{433}.) Шрапнельные снаряды были, по сути, безвредны. В них содержалось лишь минимальное количество разрывного заряда; запалы их были упакованы отдельно и хранились в другом месте. Патроны, в которых содержались мощная взрывчатка, необходимая для стрельбы орудийными снарядами, в груз корабля не входили; их собирались присоединить позже, на оружейном складе в Британии

^{434}.

Помимо того, согласно манифесту, на борту было 4200 ящиков с боеприпасами для винтовки “ремингтон”, весом 170 тонн.

U-20

Наконец-то

Все утро в среду 5 мая над морем у побережья Ирландии висел густой туман^{435}. С 4.00 всякий раз, когда Швигер смотрел в свой перископ, чтобы понять, какая погода, видна была лишь темная муть. U-20 продолжала держать курс на юг на малой скорости, вероятно, около пяти узлов, чтобы беречь заряд батареи. В 8.25 Швигер решил, что видимость позволяет поднять судно на поверхность, хотя его по-прежнему окружали гряды тумана.

Команда отсоединила два электрических двигателя и подключила дизельные, чтобы разогнать субмарину до крейсерской скорости и перезарядить батареи. Где-то слева от судна, во мгле, было побережье Ирландии – череда каменистых скал, выдающихся в северную Атлантику. Скоро U-20 предстояло пройти остров Валентию, где британцы построили мощный радиопередатчик. Сам радист Швигера к тому времени наверняка принимал четкие сигналы от вышки на Валентии, но не знал шифров для них.

U-20 двигалась через завесы тумана. К 12.50 Швигер решил, что уже прошел скалу Фастнет-Рок, хоть и не видел ее. Скала была одним из наиболее заметных морских ориентиров в Британии, знаком, указывавшим дорогу к Западным подходам. В XIX веке ирландские иммигранты называли ее “ирландской слезой” – это был последний кусочек Ирландии, который они видели перед тем, как корабли входили в северную Атлантику, направляясь в Америку. Здесь Швигер дал команду повернуть налево, чтобы пойти вдоль южного берега Ирландии к Ливерпулю. Это был верхний край огромной океанской воронки под названием Кельтское море, где сходились корабли с севера, запада и юга. Здесь субмарина могла бы прекрасно поохотиться, но Швигеру ничего не попалось на глаза.