Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

В другой части салона Теодата Поуп со своим спутником Эдвардом Френдом заканчивали обедать. “Молодому англичанину за нашим столиком подали мороженое, и он ждал, пока ему принесут ложку, – вспоминала Теодата. – Он смотрел на мороженое с сожалением и говорил, как ужасно было бы подорваться на торпеде, не съевши его. Мы все засмеялись, а потом отметили, до чего медленно идет корабль. Нам казалось, будто двигатели остановились”^{520}.

Однако корабль по-прежнему шел споро, делая 18 узлов. Подобное ощущение замедленного движения, вероятно, объяснялось тем, что море, очень спокойное в тот день, не создавало дополнительной вибрации корпуса.

Дуайт Харрис, надежно устроив свое обручальное кольцо под рубашкой, подсел к своим всегдашним соседям по столику, однако радостного ожидания, которым была окрашена беседа окружающих, не разделял. По какой-то необъяснимой причине ему было не по себе. Он писал: “За столом я почувствовал, как на меня нашло сильнейшее беспокойство, а потому встал и ушел, не закончив есть!”^{521}

Он отправился к себе, в каюту А-9, взять пальто и шляпу, а также книгу о Медичи, и снова вышел на палубу почитать.

Студент-медик Престон Причард и его сосед по каюте Артур Гэдсден прекрасно понимали, что корабль вошел в опасную зону. За время вояжа они подружились и часто беседовали, поскольку у обоих в каюте были верхние койки. В пятницу Причард с Гэдсденом часть утра провели, “беседуя о субмаринах и размышляя, увидим ли мы их вообще, притом нисколько не опасались, что нам не удастся от них уйти”, – писал Гэдсден^{522}.

Вскоре после полудня Причард прошел в курительный салон и присоединился к другим мужчинам, собравшимся там взглянуть на итоги тотализатора, а затем отправился в ресторан второго класса к обеду. Сидел он, как обычно, напротив Грейс Френч.

В тот день между Причардом и мисс Френч, казалось, вспыхивали особые искры. На нем был зеленый костюм – не лучший, синий, – но когда человек хорош собой, этого у него не отнять, а проведя шесть дней на солнце под открытым небом, Причард был в самом деле очень хорош собой. Он сказал Грейс, что видел на корабле молодую женщину, способную сойти за ее двойника, и даже подошел к той, чтобы завести беседу, но тут понял, что ошибся. Это была не просто игривая ремарка, призванная оживить разговор. Пара других соседей по столику тоже встречали ту женщину и вели себя так же. Причард “вызвался показать мне ее после обеда, – вспоминала Грейс. – Я согласилась и пошла вниз за шляпой и пальто”^{523}.

Кто-то из стюардов заметил, что Причард ушел из ресторана около 13.20.

Поднимаясь по лестнице на встречу с Причардом, мисс Френч столкнулась с двумя новыми знакомыми, которые спросили ее, куда она направляется. “Я ответила, что мистер Причард собирается представить меня моему двойнику, и пошла дальше. Потом мы встретились и гуляли, смеясь над этой затеей. Я сказала ему: интересно, смогу ли я сама узнать эту барышню”^{524}.

Разыскивая двойника, они шутили^{525}. Время проходило весело, и скоро часы показывали 14.09. Солнце сияло, море блестело.

По расчетам Швигера, цель двигалась со скоростью 22 узла – 25 миль в час, – и до нее оставалось 700 метров, чуть меньше мили^{526}. Если расчеты были верны, торпеда должна была попасть в корабль точно под прямым углом.

В 14.10 Швигер скомандовал “огонь”. Торпеда вылетела из субмарины – по словам Швигера, это был “точный носовой выстрел” – и быстро разогналась до 40 с чем-то миль в час. На такой скорости ей предстояло достичь корпуса судна через тридцать пять секунд.

Поверхность моря была до того ровной, что след от торпеды наверняка должны были заметить. С каждой секундой вероятность того, что корабль сумеет повернуть достаточно резко и быстро, чтобы уйти от торпеды, уменьшалась, но все-таки для Швигера и его команды эти тридцать пять секунд тянулись долго.

Швигер наблюдал за происходящим в перископ. Он еще не понимал, что ошибся в расчете скорости корабля. На самом деле он шел медленнее, чем он решил, – на 4 узла, или около 5 миль в час.

“Лузитания”

Красота

Незадолго до двух часов в багажном отделении на носу “Лузитании”, на палубе F, собрались десятка два матросов: одни заступали на вахту, другие сменялись. Им предстояло подготовить тысячи предметов багажа к прибытию.

Матрос Мортон два часа помогал загружать саквояжи и сундуки в электрический подъемник; другого способа попасть в помещение не было. Матросы сменялись в два часа – “четыре склянки”; в это время Мортону предстояло заступить на дополнительный наблюдательный пост – высматривать, не покажутся ли субмарины. Его послали на бак, носовую часть нижней палубы.

“За пять минут до четырех склянок, – говорил он, – я вышел на палубу одеться потеплее и взять снаряжение, необходимое для вахты, что начиналась в два часа. Меня поставили на дополнительный пост на палубе, откуда хорошо видно вокруг; задача моя была внимательно смотреть вперед и по правому траверзу”^{527}.