Мертвых не судят

Он поцеловал ее и увидел, что она ждала его поцелуя. Замерев, они стояли долгие минуты, а потом снова пошли молча и медленно.

— Саша, — сказала Валя. — Я хотела спросить. Та твоя девушка…

— Это не моя девушка, — отрезал Кротов.

— Почему? — удивилась Валя не смыслу, а категоричности ответа.

— Моя девушка — это ты, — улыбнулся он. — Если ты, конечно, не возражаешь.

Поймав себя на том, что ожидает ее ответа с некоторым напряжением, Кротов удивился. Но Валя не стала отвечать. Только засмеялась и ласково сжала его руку. Кротова это немного все же разочаровало. Ему бы хотелось, чтобы она ответила. Поэтому в качестве компенсации он поцеловал ее еще раз.

Лес впереди поредел, открыв то ли большую поляну, то ли заброшенное поле, на краю которого стоял бревенчатый домик под высокой, чуть не мансардного типа крышей. Домик окружали одичавшие кусты смородины и малины, ростом с которыми соперничала проросшая на бывших грядках лебеда. Окна домика закрывали ставни, забитые еще поверх для надежности досками. На двери висел огромный замок.

Кротов его озадаченно потрогал.

— Как же мы войдем?

— Нормально, — успокоила Валя, нагнулась, пошарила под крыльцом и вытащила ключ.

Замок натужно щелкнул, со ржавым скрипом откинулась дужка. Валя толкнула дверь.

— Гляди-ка, не разорили избушку, — удовлетворенно сказала она.

* * *

Мишка развернул трактор на площадке у магазина и заглушил двигатель. Неподалеку, на травке возле ограждения трансформаторной будки, сидели в кружок три каких-то пижона нерусской национальности. Мишка едва удостоил их взглядом: башка была тяжелая, и горло сушило (видно, от жары). Грохоча сапогами по ступеням крыльца, ввалился в магазин. Тут было прохладно и пусто. Продавщица Галька сидела у зарешеченного окна на мешке с крупой и читала.

«Вот деловая», — злобно подумав Мишка.

— Галочке привет, — сказал он. — Чего у тебя тут есть?

— Я тебе не Галочка, а Галина Ивановна, — поджала губы продавщица. Ей было уже далеко за сорок, и Мишку она терпеть не могла.

— Да ладно тебе, — сказал Мишка. Пререкаться не хотелось, каждое слово отдавалось болезненным толчком в висках. — Дайка красненького.

— Красненького ему, — ворчала продавщица. — Едва утро, а ему уже глаза налить. Пропащий ты, Мишка.

— Ладно тебе, — повторил Мишка, ощущая, как охватывает его тяжелое раздражение. — Разговорилась, корова. Вспомнишь, когда трактор понадобится. То — Мишка, а то — Мишенька! Давай бутылку! И сырок вон тот, плавленый.

С поллитровкой черного цвета вермута и плавленым сырком «Дружба» Мишка забрался на трактор, раздумывая, принять ли прямо здесь или отъехать к пруду, где попрохладнее.

— Эй, парень, — окликнул его один из пижонов натравке.

— Чего? — угрюмо отозвался Мишка.

Он ненавидел и презирал нерусских, особенно с прошлой суббота, поскольку именно тогда был бит в соседней деревне приезжими строителями-армянами за пьяный кураж,

— Эй, слушай, пивка хочешь? Иди, попей с нами, дорогой!

Переместив презрение поглубже в душу, Мишка подошел. Пивка ему искренне хотелось.

— Садись, дорогой, — сказал нерусский, протягивая ему жестяную банку с иностранными надписями.

Мишка догадался, что это специальное заграничное пиво, которого он никогда не пробовал. Что делать с банкой, он не знал, а спрашивать не желал из гордости. Однако догадался, заметив сверху колечко. Дернул за него едва не изо всех сил, отчего пиво с шипением плескануло ему на штанину.

— A-а, е-мое, — сказал Мишка, напряженно ожидая смешка.

Но никто ничего вроде не заметил. Тогда Мишка присосался к банке, опорожнив ее в один миг. Пиво было хоть теплое, но вкусное. А самое главное — пошло в струю.

— Нормально, — похвалил Мишка.

— Еще пей, дорогой, я прошу, — тот же пижон сердечно протянул Мишке другую банку.

Теперь уже Мишка не оплошал, открыл, как надо. Пивко сразу оттянуло дурную хмарь в голове. «Нормальные мужики, — благодарно подумал Мишка, — хоть и не русские».

— Может, красненького? — щедро предложил он.

— Спасибо, дорогой, голова от этого красного болит. Я водку люблю, — сказал пижон, и только тут Мишка понял, что он такой же русский, как и сам Мишка. Даже не брюнет — просто темноволосый. Двое других — точно нерусские, а этот свой.

— Так это… можно и водки, если что. — согласился Мишка. — Сейчас Гальку трясану — все будет.

— Попозже, слушай, — остановил его русский пижон. Все-таки говорил он как-то странно. Может, для того, чтобы дружки его лучше понимали? — Давай познакомимся. Меня Петя зовут. А тебя как?

— Миша, — сказал Мишка.

— Очень хорошо! — Петя пожал Мише руку. — Скажи, Миша, пожалуйста, ты девушку такую знаешь, Валя зовут'?

— Вальку? Ну! Вот ее дом. А что?

Петя вздохнул глубоко и грустно.

— Где ее сейчас можно найти, скажи, а?

— Кто ее знает! — пожал плечами Мишка. — Гуляет где-то со своим мужиком. Мужем то есть.

— Каким мужем! — вмешался второй пижон (точно нерусский). — Это ей не муж! Это плохой, очень мерзкий человек. Мой друг ей жених. Вот он!