Мертвых не судят

— Говори, какие вести. Я хозяину потом скажу.

— Тебе говорить не буду. Вести не очень хорошие. Пусть хозяин подойдет.

Несколько десятков секунд я слышал невнятно бубнящие голоса — микрофон трубки был зажат рукой, потом раздался хорошо знакомый мне голос Китайца, слегка гнусавый из-за перебитого когда-то и неправильно сросшегося носа.

— Что ты хочешь?

— Твой Тимур у нас. Очень боится, просит денег, хочет уезжать.

— Деньги всем нужны, — сказал Китаец. — У кого у вас? Ты кто такой?

— По телефону не буду, — сказал я. — Приезжай к вокзалу, я жду в ресторане, там и поговорим.

— Мой кунак к тебе приедет, — сказал Китаец после короткого раздумья. — Как ты выглядишь?

— Пусть не трудится, я с ним разговаривать не буду. Я к тебе приехал и буду говорить только с тобой. Разве не ясно, почему?

— Почему Тимур сам не звонит? — спросил Китаец, и я, засмеялся в трубку,

— Потому что он у нас. Ты что, не понял? Его ищут, а мы его пока прячем. Если с тобой не договоримся, прятать больше не станем — тогда менты его сразу подберут, можешь мне поверить.

— Зачем подберут? Что ты такое говоришь, я тебя не понимаю. Если Тимур попал в какую-то неприятность, при чем тут я?

— Как хочешь, — равнодушно сказал я. — Буду ждать тебя в ресторане ровно час. Когда приедешь — я сам к тебе подойду. Привези тысячу баксов — это мне за работу. А для Тимура — сколько сам захочешь.

— Я тебя совершенно не понимаю… — начал было Китаец, но я уже повесил трубку.

Ровно через пять минут из подъезда на улицу выскочили четверо. Хлопнув дверцами иномарок, умчались в сторону вокзала, сопровождаемые визгом покрышек. Я поднес ко рту рацию.

— Охрана пошла вперед.

— Я видел, — мгновенно отозвался Гонта,

Невольно я посмотрел на чердачные окна дома напротив, но ничего там не разглядел.

Время будто растянулось. Секундная стрелка тащилась по циферблату неимоверно медленно, подолгу цепляясь за каждое деление. Мне показалось, что она замерла в тот момент, когда в дверях, сопровождаемый охранниками, появился Китаец; Тончайший белый костюм облегав' его плотную приземистую фигуру. Один из охранников бросился вперед, чтобы подогнать, поближе «мерседес». Китаец неподвижно стоял на краю тротуара, перебирая в руке агатовые четки, и вдруг отшатнулся назад. Я увидел алое пятно на белой ткани пиджака и услышал странно слабый звук выстрела. Второй выстрел прозвучал почтй без интервала, голова Китайца дернулась вверх, из-под подбородка выхлестнул фонтан крови. Пуля попала ему точно в горло, он упал — на спину, словно деревянная кукла, не сделав более ни единого движения, и это означало, что Китаец мертв.

Его охранники бестолково метались, размахивая пистолетами и безуспешно пытаясь определить, откуда- стреляли. Вдруг они скопом кинулись через дорогу, но совсем не к тому дому, а к густому кустарнику на пустыре левее. Лишь один из них, — отделившись, от общей группы, почему-то побежал' к восьмиэтажке, и это ^:мне не понравилось.

[Я вырулил на дорогу и поехал за ним. Охранник уже добежал до угла, и я понял, что если он сейчас забежит во двор, то увидит Старика и Гонту. Допустить это было нельзя.

Я резко вывернул руль и вдавил педаль газа:-Машина выскочила на тротуар и с отвратительным влажным звуком врезалась сзади в бегущего, его отшвырнуло в сторону, пролетев но воздуху, он без движения рухнул на тротуар. Пока мне везло: улица была абсолютно пуста от машин и пешеходов, остальных охранников скрывал дом.

Глянув в зеркало на ближайшем перекрестке, я увидел «жигули» Старика, неторопливо следующие за мной…

* # *

Здесь было очень много пыли, на этой даче, особенно на втором этаже, и здесь давно но бывало женщин. Дом, однако, выглядел обитаемым. На одной из кроватей, небрежно накрытой покрывалом, подушка еще хранила отйечаток чьей-то головы.

По скрипящим ступеням Славич спустился на первый этаж, такой же неприбранный — логово людей, абсолютно равнодушных к уюту. Он привычно порылся в ящиках и шкафах, не обнаружив ничего интересного. Вошел на кухню и замер на пороге, уловив какой-то слабый и непонятный звук. Некоторое время он стоял не шевелясь, напряженно вслушиваясь, и когда уже решил, что ему просто почудилось, звук повторился.

Славич не мог определить ни природу, ни источник этого странного звука, едва различимого в почти абсолютной тишине — как если бы щенячий визг пополам с воем электропилы слушать через трехметровый слой ваты.