Мерзавец на выданье

— Как это вывел?! — взревел Денис. — Да на ней же вся наша конструкция держится! Она подсадная утка! Что это будет за операция без нее? Эрдоган на нее должен клюнуть, а теперь на кого он будет клевать? Черт возьми, в тартарары столько трудов! Нет, Валерия должна остаться!

Михаил невозмутимо ему пояснил:

— Дэн, ты не понял: это не обсуждается. Я вообще операцию отменяю.

— Как — отменяешь? — опешил Денис.

— Совсем.

— Отменяешь?! Годы моей жизни?! Майкл, ты кто? Царь? Господь Бог? Может ты и террористов отменишь? Точно, раз отменил операцию, отмени уж и Эрдогана, пока он не пришлепнул тебя! И если на то пошло, тогда уж меня послушай…

Денис был взбешен, он плохо себя контролировал и вывалил Михаилу все, что у каждого человека в припасе имеется даже для самых близких людей: припомнил ему предыдущие увлечения, предательства женщин, глупости и ошибки. Он хотел образумить друга, но добился противоположного эффекта. Михаил тоже взбесился и закричал:

— Дэн, не смей о ней говорить плохо! Она не копилка! Она настоящая! Я жизнь за нее отдам!

«О-па! — прозрел Денис. — Приехали! Все хуже, чем можно было предположить. Как же прохлопал-то я его? Вот дурак! Надо было не в Нью-Йорке отсиживаться, а мчатся в Москву и самому контролировать дело. А я тут пас Круза. Теперь все наперекосяк пошло. Не удивлюсь, если эта Валерия обрюхатела, а Мишка готовится стать отцом. Плохо тогда наше дело. Все бросит сейчас и укатит с ней в свадебное путешествие. В любом случае бессмысленно с ним ругаться, надо менять тактику».

— Майкл, — принялся он уговаривать друга, — ты влюбился, я рад, но глупости-то не надо делать. Ничем не рискует твоя Валерия. Эрдогану нужна не она, а ты, то есть Дороф. Давай доведем до конца операцию, а там поступай как знаешь.

— Нет, — закричал Михаил, — нет, или выводим телохранителя моего двойника или вообще операцию прекращаем!

— Да как ты не поймешь: вывести из операции Валерию все равно, что операцию прекратить.

— Но Эрдоган на нее не клюнул! — рявкнул Михаил.

Он увлекся и не услышал как хлопнула дверь — вернулась Валерия. Михаил был полон решимости настоять на своем. Он очень боялся, что строптивый Денис не послушается и начнет искать другой выход, подвергая опасности ту, которая стала Михаилу дороже всего на свете.

— Дэн, — закричал он, — ты пойми, бесполезно ее оставлять. Я лично заказал гору статей, в которых подкинул информация о том, что Валерия работает у Дорофа. Об этой истории напечатали все газеты, и где результат?

Она вскрикнула — Михаил оглянулся и побледнел: Валерия стояла в дверях и смотрела на него совершенно отрешенным взглядом — в голове ее калейдоскопически мелькали множественные догадки и версии: кто он? Эфесбешник? Американский шпион? Разведчик конкурирующей фирмы?

Михаил сник и растерянно промямлил:

— Лер, ты пришла…

Валерия вздрогнула, словно очнувшись, и, с ненавистью глядя в его глаза, закричала:

— Так это не Лизка! Так это ты заказал статью! Ты предатель! А я тебе верила! А ты по заданию подкатился ко мне! Против Дорофа сети плетешь? А ну, признавайся, на кого ты работаешь?!

Вдруг она потухла, махнула рукой и, буркнув «какое мне дело», уныло поплелась в прихожую.

«Майкл! Майкл! Что там происходит?» — напрасно надсаживалась трубка, но Михаил, забыв про Дениса, бросился за Валерией:

— Любимая, ты неправильно поняла! Ни на кого я не работаю! Не уходи! Я все тебе объясню!

— Нет, не надо! Поздно! — взвизгнула она и, оттолкнув его, выбежала из квартиры.

Хлопнула дверь — посыпалась штукатурка. Он понял: это конец!

— Что же это такое? — растерянно спросил Михаил, без сил оседая на пол. — Как же ей объяснить?

Еще недавно эта Валерия была для него пустым местом. Михаил Дороф жил другим и было чем жить: так много всего у него — любимое дело, его империя, приносящая власть и деньги, известность, уважение многих людей…

И одиночество.

Одиночество, которое отступило — даже исчезло с той самой минуты как открылась ему ее мечта. В ту минуту он понял зачем это все: его империя, его власть, его деньги…

А теперь ему ничего ненужно. Он готов все отдать, лишь бы была она!

Возможно, завтра Дороф станет другим, но сегодня он думает именно так и страдает.

Михаил этой ночью не спал — ждал Валерию.

Она не пришла.

А утром раздался звонок. Михаил, сломя голову, метнулся в прихожую, с надеждой и радостью распахнул дверь: на пороге стоял Рафик. Он изумленно посмотрел на Михаила и спросил:

— Я не понял, ты кто?

— Нет, это я не понял! — вспылил Михаил. — Это ты кто?! И с чего вламываешься сюда рано утром без приглашения?! По какому праву?!

— По праву жениха, — важно ответил Рафик и, вежливо представившись, миролюбиво попросил: — Позови, пожалуйста, мне Валерию.

Он только что не добавил: мальчишка и сосунок. В тоне Рафика была вкрадчивая восточная снисходительность, призванная показать кто здесь настоящий мужчина, кто в этом незримом бою победитель, чуждый ревности и соперничества. Эта снисходительность, привычная для Востока, чрезвычайно оскорбительна для европейца — Михаил вспылил.