Мерзкая плоть

Пастор не спеша тянул портвейн и поглядывал на Адама с таким выражением, что Нина чуть не прыскала со смеху. Наконец Адам тоже фыркнул, и пастор утвердился в своих подозрениях. Таким образом, отношения стали натянутыми еще до того, как все сели в машину. Впрочем, полковник, всецело поглощенный перевозкой своей аппаратуры, ничего не заметил.

— Вы здесь впервые? — спросил пастор, ведя машину по глубокому снегу.

— Я жил в этих краях в детстве.

— Да… но ведь вы совсем недавно сюда приезжали, разве нет? Полковник, знаете ли, очень забывчив.

— Нет, нет. Я здесь пятнадцать лет не был.

— Вот как, — сказал пастор и закончил вполголоса: — Невероятно, невероятно и очень печально.

Жена пастора, предвкушая вечер в веселом обществе, заранее приготовила в гостиной кофе с шоколадным печеньем, но полковник живо положил конец этому легкомыслию, погрузив их всех в темноту.

Он вывинтил электрические лампочки и вставил в розетку штепсель своего проектора. Яркий луч прорезал гостиную, выхватив из мрака пастора, шепотом сообщавшего на ухо жене о своем открытии.

— …тот самый молодой человек, о котором я тебе рассказывал, — говорил он. — Явно помешан, бедняга. Даже не помнит, что приезжал сюда. В возрасте полковника такие вещи, может быть, естественны, но когда человек так молод… печальный прогноз для потомства…

Полковник прервал свои приготовления.

— Знаете, уважаемый, что мне пришло в голову. Хорошо бы сюда доставить старика Флорина. Он, пока снимали картину, почти все время пролежал больной. Ему наверняка интересно было бы посмотреть. Будьте другом, съездите за ним на машине, а?

— Право же, полковник, по-моему, это не обязательно. И машину я уже поставил в гараж

— Я без вас не начну, не беспокойтесь. Мне тут еще есть с чем повозиться. Мы вас подождем. Обещаю

— Дорогой полковник, на улице валит снег, началась метель. Не окажется ли это плохой услугой — вытащить пожилого человека из дому в такую погоду, чтобы показать ему фильм, который, я не сомневаюсь, скоро будет демонстрироваться по всей стране?

— Ну хорошо, хорошо, уважаемый, будь по-вашему. Я только подумал, что сегодня как никак сочельник… о черт, током дернуло.

Адам с Ниной и пастор с женой терпеливо сидели в темноте. Через некоторое время полковник развернул скатанный в трубку посеребренный экран.

— Ну-ка, кто-нибудь, — сказал он, — помогите мне убрать с камина всю эту мелочь.

Жена пастора бросилась спасать свои безделушки.

— Как думаете, выдержит? — спросил полковник, взбираясь на рояль и проявляя разбуженные волнением поразительные запасы дремавшей энергии. — Так, теперь подайте мне экран. Отлично. Ничего, если я ввинчу вам в стену парочку шурупов? Совсем маленьких.

Вскоре экран был укреплен и линза повернута так, что на него лег небольшой квадрат света.

Публика замерла в ожидании.

— Начинаю, — сказал полковник и запустил проектор.

Послышалось жужжание, и вдруг стало видно, как четыре всадника в военной форме задом скачут по аллее парка.

— Эге, тут что-то не так, — сказал полковник. — Странно. Должно быть, я забыл ее перемотать.

Всадники исчезли, и снова послышалось жужжание — лента перематывалась на другую катушку.

— Вот, — сказал полковник, и на этот раз появилась надпись ровным, четким шрифтом: ПРОИЗВОДСТВО БРИТАНСКОЙ КОМПАНИИ ВУНДЕРФИЛЬМ. Надпись эта, сильно вибрируя, но в остальном не меняясь, заполняла экран довольно долго („Титры, конечно, надо будет немного подрезать, прежде чем выпускать ее в прокат“, — объяснил полковник), а потом сменилась другой: С УЧАСТИЕМ ЭФФИ ЛАТУШ. Это сообщение на экране не задержалось, они едва успели его прочесть, как оно покатилось куда-то вбок и вниз („Черт, — сказал полковник, — съехало“.) Последовала долгая пауза, а затем:

ЧУДОМ СПАСШИЙСЯ

ФИЛЬМ, ОСНОВАННЫЙ НА ЖИЗНЕОПИСАНИИ ДЖОНА ВЕСЛИ

(„Вот видите“, — сказал полковник.)

АНГЛИЯ XVIII ВЕКА

Четверо мужчин в париках и маскарадных костюмах сломя голову бросились к столу и стали играть в карты. На столе были стаканы, горы денег и свечи. Мужчины играли с лихорадочным азартом и много пили. („Тут должна быть песня, — сказал полковник, — но мой аппарат, к сожалению, не дает звука“.) Потом появился разбойник, задержавший ту самую карету, которую Адам видел во время съемок; потом голодные нищие у входа в даутингскую церковь; потом дамы в маскарадных костюмах, танцующие менуэт. Временами головы их исчезали над верхом экрана; временами они по пояс погружались вниз, словно в трясину; один раз сбоку мелькнул мистер Айзекс без пиджака, знаками подгонявший танцующих. („Я его выкину“, — сказал полковник.)

ДОМ СВЯЩЕННИКА В ЭПВОРТЕ

ЛИНКОЛЬНШИР (АНГЛИЯ)

(„Это на случай, если картину приобретут в Штатах, — сказал полковник. — Линкольншира, у них там, кажется, нет, но все же уточнить не мешает“.)

Появился угол дома в Даутинге, из окон валил дым. Старый священник в лихорадочном темпе передавал стоявшим поблизости ребенка за ребенком. („В доме пожар, — объяснил полковник. — Это мы устроили совсем просто — жгли какое-то снадобье, которое Айзекс привез с собой. Вонь стояла невыносимая“.)