Мешок с костями

— Очень разговорчивая и очень своевольная. — На этом Мэтти тряхнула-таки дочь, но та не выказала никакого страха, как бы говоря, что обычно ее не трясут и не бьют. Наоборот, ее улыбка стала шире. Улыбнулась ей и мать. Тут уж я окончательно убедился, что она очень мила. А если одеть ее в платье для тенниса и пригласить в загородный клуб Касл-Рока (куда она могла попасть только горничной или официанткой), то там она смотрелась бы просто красавицей. Юной Грейс Келли note 42, никак не меньше.

Потом она посмотрела на меня, ее глаза стали серьезными.

— Мистер Нунэн, я не такая уж плохая мать. Я, конечно, удивился, что ей известна моя фамилия, но лишь на секунду. Она достаточно взрослая, чтобы читать мои книги, и, возможно, предпочитала проводить вторую половину дня с ними, а не смотреть телесериалы вроде «Центральной больницы» и «Одна и единственная жизнь». Они, пусть и не намного, но получше.

— Мы с ней поспорили, когда идти на пляж. Я хотела повесить выстиранное белье, перекусить, а уж потом ехать на озеро. Кира же считала… — Она замолчала. — Что такое? Что я сказала?

— Ее зовут Киа? Правильно… — Тут и я не смог продолжать. Произошло нечто экстраординарное: мой рот наполнился водой. Меня охватила паника. Наверное, я оказался в положении человека, переплывающего океан, которого внезапно захлестнула волна. Только мой рот наполнила не соленая, а холодная. В ней разве что чувствовался слабый металлический привкус, как у крови.

Я отвернулся от них и сплюнул. Ожидал, что из меня хлынет целый поток, какой выливается изо рта едва не утонувшего человека. Но нет. Слюны хватило лишь на скромный плевок. И ощущение, что рот полон воды, пропало еще до того, как моя слюна долетела до обочины. Пропало напрочь, словно его и не было.

— Этот дядя плюнул, — деловито отметила девочка.

— Извините. — Я и сам не понимал, что со мной произошло. — Наверное, замедленная нервная реакция.

В глазах Мэтти отражалась тревога, словно она решила, что мне не сорок, а восемьдесят. Впрочем, подумал я, для ее возраста все одно, что сорок, что восемьдесят.

— Может, подъедем к нам? Выпьете стакан воды.

— Нет, я уже в норме.

— Отлично. Мистер Нунэн… я хотела только сказать» что такого никогда не случалось. Я развешивала простыни… она сидела в трейлере, смотрела мультфильмы про Микки Мауса по видеомагнитофону… а потом, когда я зашла за прищепками… — Она смотрела на девочку, которая больше не улыбалась. Вроде бы до нее начало доходить, чем все могло закончиться. Глаза округлились, готовые наполниться слезами. — Ее не было. Я думала, что умру от страха.

Тут рот ребенка задрожал, из глаз брызнули слезы. Мэтти погладила ее по волосам, прижала ее головку к кеймартовскому топику.

— Все хорошо, Ки, — проворковала Мэтти. — На этот раз все обошлось, но ты не должна выходить на дорогу. Это опасно. Маленьких на дороге могут раздавить, а ты маленькая. Маленькая и самая моя любимая.

Девочка рыдала все сильнее. После таких рыданий ребенку следовало прежде всего поспать, даже перед походом на пляж.

— Ки плохая, Ки плохая, — твердила она, уткнувшись лицом в мамину шею.

— Нет, сладенькая, тебе же только три года, — успокаивала ее Мэтти, и от ее слов последние опасения в том, что она — плохая мама, развеялись как дым. А может, от них давно уже ничего не осталось: ребенок — упитанный, ухоженный, развитой, без синяков.

Все это откладывалось на одном уровне сознания. А на другом я пытался понять, как такое вообще могло случиться: маленькую девочку, которую я унес с белой разделительной полосы, звали Киа, тем именем, которое мы собирались дать нашему ребенку, родись у нас девочка.

— Киа. — Я словно пробовал ее имя на вкус. Осторожно погладил по головке. По теплым, шелковистым волосам.

— Нет, — возразила Мэтти. — Это она так себя называет, потому что не выговаривает букву «эр». Она — Кира, не Киа. Греческое имя. Как у благородной дамы. — Она потупилась. — Я выбрала ее из книги детских имен. Проштудировала ее, когда была беременной.

— Прекрасное имя, — кивнул я. — И я не думаю, что вы — плохая мать.

Тут мне вспомнилась история, которую Френк Арлен рассказывала на Рождество. О Пити, младшем из Арленов. Стараниями Френка все, кто сидел за столом, покатывались со смеху. Даже Пити, заявлявший, что он ничего такого не помнит, смеялся до слез.

Как-то на Пасху, рассказывал Френк, когда Пити было лет пять, их родители устроили им охоту за яйцами. Днем раньше, отправив детей к бабушке и дедушке, родители спрятали в доме больше сотни крашеных яиц. А в пасхальное утро начались их поиски. И продолжались до тех пор, пока Джоанна, которая вышла во внутренний дворик, чтобы пересчитать свою добычу, не подняла голову и не закричала во весь голос. Потому что увидела Пити, ползущего по карнизу аккурат в шести футах над бетонным полом.