Месяц надежды

Вечер, вполне удавшийся, близился к концу. Давно было покончено с экзотикой, которой хозяева потчевали гостей. Алексей постарался, приготовил уху из тайменя и жареную сохатину с брусничным вареньем. Сотрапезники приговорили немало хорошего и разнообразного алкоголя. Сейчас они пили кофе с пирожными из «Бельгийской кондитерской».

Только Алексей, игравший нынче еще и роль главного менестреля, перебирал струны, глядя главным образом на Олю.

Нам светлячками соткан путь,Плывет земля от поцелуя,

Твой нежный взгляд, меня волнуя,В прекрасном открывает суть.

Что до Оли, она всем осталась страшно довольна. Если не считать одной крохотной, совсем малюсенькой ложечки дегтя, каковая все-таки присутствовала.

Девушка прекрасно понимала, что ее представление об итальянцах, которых она вживую видела впервые, составлено исключительно по кинофильмам. Потому Ольга не особенно и удивилась, когда оказалось, что дорогой гость Чезаре Бенетти на киношного итальянца не похож совершенно. Несколькими годами старше Алексея, волосы темно-русые, глаза серые. Он скорее смахивал на немца, того доктора-русиста из Гейдельберга, который целый год провел у них в универе по какой-то программе научного обмена.

Ее разве что чуточку удивил прикид итальянца, по словам Алексея, четвертого, самого младшего партнера в фирме, но все же баксового миллионера. Синьор Чезаре непринужденно щеголял в потертых джинсах с горизонтальными прорехами под коленями и затрапезном, растянутом сером свитерке с дырами на животе и под воротом.

Правда, удивляться она вскоре перестала, вспомнила, что читала о западных миллионерах. Такое у них частенько случается. Из длиннющего лимузина вылезает мужичок в потертом костюмчике из дешевого магазина и стоптанных штиблетах. За спиной у него крутая корпорация с филиалами по всему свету. В Белый дом он ходит так же запросто, как к себе домой. Целые поместья у него там и сям, на нескольких континентах.

Не говоря уж о том, что цветом волос и глаз итальянский гость ничуть не был похож на киношного итальянца, так он и жестикулировал довольно скупо, хотя, пожалуй, все же энергичнее русских.

Но вот его супруга Лаура, черноволосая и черноглазая красавица лет тридцати!.. Именно она легонько напрягла не только Олю, но и Оксанку с Мариной. Платье на ней выглядело довольно простым, а золота с бриллиантами на иных новорусских женах можно порой увидеть раза в три больше.

Тут важно было нечто другое. Лаура выглядела – Оля в конце концов подобрала мысленно самое, на ее взгляд, подходящее определение – невероятно продуманно. Буквально все, даже форма ожерелья, серег и двух перстеньков, каждая пуговка, любой локон прически, не самой затейливой, удивительным образом сливались в некую гармонию, где одна лишняя заколка в волосах или украшение могли все разрушить.

Оля в глубине души самокритично признала, что у русских женщин эту продуманность практически почти и не встретишь, даже если они одеваются вполне стильно, со вкусом. Мужчины, ручаться можно, этой тонкости не замечали вообще, а вот женщин она как раз чуточку напрягала.

Их чуточку утешало то, как Лаура держалась – ничуть не высокомерно и не чопорно, скорее немного зажато и застенчиво. Причина выяснилась быстро, почти сразу же. Оказалось, что Лаура владеет французским, которого здесь никто не знал, как родным, а вот английского не знает совершенно. Поэтому Чезаре, и в самом деле болтавший по-русски неплохо, хоть и довольно забавно, ей то и дело переводил, о чем говорят, как шутят, чему смеются. Точно так же она держалась и в «Золотом шампуре».

Оля ей легонько даже посочувствовала. Продуманность продуманностью, бриллианты бриллиантами, а все же тоскливо и неловко сидеть вот так, совершенно не понимая, о чем говорят и над чем смеются.

Лаура заметно оживлялась, лишь когда Алексей или Марина брали гитару. Конечно, она не понимала ни слова, но все же куда приятнее слушать песни на незнакомом языке, чем непонятную застольную болтовню. Оля догадывалась, что оба гитариста команды это подметили. Не зря песен было гораздо больше, чем на их обычных посиделках.

Олю то ли чуть смущало, то ли чуть напрягало и другое обстоятельство. Итальянская пара считала ее законной женой Алексея, о чем несколько раз и упоминала со всей непосредственностью.

Вечер подошел к концу. Шоферы подъехали и отзвонились с улицы. Все встали из-за стола.

Красавица Лаура задержалась перед Олей и, глядя на нее с лучезарной, ничуть не деланой улыбкой, произнесла несколько длинных фраз, разумеется, по-итальянски. Из них понятно было только «синьора Оля».

Чезаре тут же прилежно перевел:

– Лаура говорит, что ваш муж, синьора Ольга, просто великолепен. Весь вечер он занимался кухонными делами только сам, не позволял вам даже переставить солонку. Лаура от этого в восторге. – Он воровато покосился на жену, словно она могла его понять, и добавил быстро: – Лаура – большая феминистка.