Месяц надежды

Увидев Ольгу во всем новехоньком, она и бровью не повела, только окинула ее тем пытливым, мгновенным взглядом, каким одна женщина всегда оценивает одежду другой. Результаты этого осмотра, как и следовало ожидать, ни на лице, ни в глазах не отразились.

– Добрый день, Алексей Валентинович. – Эти слова прозвучали совершенно нейтрально.

Да, от женщины, столь великолепно владеющей собой, действительно и поленом по голове можно получить, и чашку настоящего, не растворимого кофе, сдобренного цианистым калием.

«Ну, тут уж ты, братец, малость перехватил, – подумал Алексей. – Процветающие банкирши кавалеров своих дочерей у себя дома не травят. Поленом по голове тоже, впрочем, не бьют, отчего не перестают быть опасными, загадочными, неизвестно как к тебе относящимися».

К радости Оли и Алексея, Женечки Демона дома не оказалось. То ли не вернулась еще из школы, то ли ее на почтительном расстоянии от таковой подхватил синий минивэн и унес в неизвестные голубые дали. Одной мелкой заботой меньше. Зато крупная присутствовала во всем своем лощеном блеске.

Карина дождалась, когда Оля снимет сапоги, повесит на вешалку кардиган и кепочку, чуть приподняла бровь при виде сумки, стоявшей у ног Алексея.

Она легким акварельным мазком обозначила удивление, не более того, и сказала тем же нейтральным тоном:

– Проходите в гостиную, Алексей Валентинович. Если хотите курить – только на балконе, как вы помните. Оля, ты ко мне не зайдешь на минутку?

Ее с мужем комната располагалась в глубине квартиры, а стены и двери сталинок были монументальными. Поэтому Алексей не расслышал ни слова из разговора, происходившего там. К тому же мать и дочь наверняка вели его вполголоса. Он сидел, то и дело поглядывал на часы, маялся бездельем.

Оля появилась минут через пять, подхватила сумку, поманила его в комнату, которую делила с Демоном, и шепнула на ухо:

– Все в порядке. Если тебя и съедят, то не сегодня, такое у меня впечатление. Ладно, я буду собираться.

– Тебе помочь?

– Сама справлюсь. – Она улыбнулась и добавила: – К тому же там будут всякие женские интимные вещички.

Алексей лишь хмыкнул, услышав это. Он не раз уже снимал с нее самые что ни на есть интимные вещички, но покладисто вышел, вернулся в гостиную.

Там, на прежнем месте, уже сидела Карина. Наверное, это было ее любимое кресло.

Она взглянула на него и сказала с дозированной улыбкой, уже прекрасно знакомой ему:

– Вы не прикроете дверь?

Он встал и закрыл ее.

Карина же медленно произнесла:

– Значит, она собирается писать у вас курсовую. Ее ничто не будет там отвлекать?

Понять взгляд женщины было нетрудно.

– Ровным счетом ничего, – ответил Алексей. – Я хочу, чтобы она хорошо сделала свою работу. А там ей и в самом деле будет лучше этим заниматься. Отдельный кабинет, хороший компьютер. Ни одна живая душа не помешает.

– И даже вы?

– Я – в первую очередь, – сказал Алексей. – Прекрасно понимаю, что эта работа для нее очень много значит. Я как-никак проучился два курса, пусть не универа, а инженерно-строительного, но принципы и порядки те же.

– Оля мне призналась, что ваши отношения дошли до логического финала. Вы и в самом деле способны прожить неделю в квартире с красивой девушкой и ни разу не попытаться ее… отвлечь?

– А что в этом такого странного? – осведомился он и пожал плечами. – Мы люди взрослые, можем говорить откровенно. В конце концов, я не подросток, фонтанирующий гормонами, вполне могу держать себя в руках. Уж если она вам многое рассказывает, то вы должны знать, что схожие случаи имели место уже дважды. Мне без труда удавалось загнать гормоны в стойло. Карина Сергеевна, положа руку на сердце, неужели вы можете сказать, что за месяц знакомства со мной она стала учиться хуже?

– Не могу, – спокойно согласилась она. – Хорошо, что ее курсовая вас всерьез заботит. – Тут она не скрыла иронической улыбки, очень может быть, случившейся уже без участия маски. – Вас и ее гардероб беспокоит, как я только что убедилась. «Метелица» или «Мадемуазель»?

– «Метелица», – ответил он.

– Что ж, в хорошем вкусе вам не откажешь. Все подобрано очень гармонично.

– Моей заслуги тут нет ни малейшей, – сказал Алексей искренне. – Выбирала Оля, это у нее хороший вкус. Значит, учиться хуже она не стала. Это меня только радует. И никаких других оснований для тревоги Оля не подает, ведь правда? Так что никак нельзя сказать, что я дурно на нее влияю.