Месть Аники дес Аблес

— Её никто не убивал, — печально качает головой красивый призрак. Повинуясь внезапному импульсу, я закрываю глаза и теперь вижу собеседницу даже лучше, в цвете, так сказать. Так она уже меньше похожа на меня, и хотя в этом нет никакого смысла, мне всё равно почему-то становится спокойнее.

— Она покончила с собой, потому что Ашш ей изменял. И изменил прямо в день свадьбы. И почему-то он вбил себе в голову, что это я ей рассказала. Но это не я. Я относилась к ней очень хорошо, я бы не стала, несмотря на то, что он довольно активно меня преследовал и домогался.

Мне неприятно всё это слышать, словно царапает где-то по живому и нежному, но я совершенно не собираюсь спорить. Потом, когда… если у меня будет время, я всё обдумаю и решу, кому и во что верить, но переубеждать малознакомых призраков не буду. Ни потом, ни тем более сейчас.

— Аника, у тебя есть только один шанс спастись. Ты должна присоединиться к нам, тогда ты сможешь попытаться отсюда уйти, твоих способностей должно хватить. Повторяй за мной…

— Почему я должна Вам верить? — всё-таки задаю самый банальный вопрос. — Вы и раньше пытались заполучить меня в кваррну, когда я не была в опасности…

Договариваю я, впрочем, уже чуть неуверенно. Вспомнилась как-то сразу тюрьма во дворце Ашша, и стало неуютно. Тогда я тоже была в беде, если вспомнить. Но, как ни странно, я попадаю в цель, Эльсимина чуть смущается и начинает объяснять:

— Я только вчера поняла, что ты — моя племянница. До этого была уверена, что ты стопроцентная дес Аблес, девочка с даром плетельщика, и этот твой дар был очень мне нужен. Если бы я знала, что ты — дочь Андреса, я бы приехала к тебе сама и всё объяснила!

— У меня нет дара плетельщика, — на всякий случай я озвучиваю и так очевидное. Она ласково улыбается и чуть кивает. — А зачем он вам?

— Увы, мы можем пользоваться лишь жалкими крупицами былого могущества. Плетельщик мог бы это изменить… наверное. Но что толку гадать… Для меня дочь Андреса куда ценнее и важнее. И, поверь, это вовсе не из-за твоих способностей, хотя они у тебя уникальны!

Её голос журчит и журчит в моей голове, вливаясь прямо в сознание, рисуя картины могущества и счастливого — в её понимании — будущего, и я готова даже многому поверить, мешает лишь въевшаяся в память фраза Рогула: «она убьёт тебя за один только цвет глаз». Я всматриваюсь в свою почти воображаемую собеседницу — глаза у неё карие, есть всего несколько зелёных вкраплений, мои же целиком и полностью зелёные. Неужели это и в самом деле так важно?

— Я не убивала царя Рогула, — жалобно сообщаю ей, мне нужно знать, что именно она скажет об этом.

По её лицу пробегает тень, она горестно вздыхает и словно бы даже ссутуливается.

— Я знаю, моя милая. — Обращение меня коробит, но я, естественно, молчу. — Это глупое недоразумение, Аника! Должно быть, Рогул понял, что ты из рода дес Антье и хотел тебе об этом сообщить, он, видимо, совершенно забыл про клятву. Да я уже и сама про неё забыла, это всё было так давно… Я теперь чувствую себя такой виноватой! И такой несчастной… Впрочем, не время об этом. Я расскажу тебе нашу с Рогулом историю, когда ты будешь в безопасности. Если захочешь, разумеется. Аника, сейчас важно другое! Ты должна произнести клятву, и тогда я могу попробовать тебя вытащить! Давай же, у нас мало времени!

И я решаюсь — бормочу почти что клятву, почти точь в точь повторяя за Эльсиминой, и мысленно тянусь к ней, позволяя себя направить. У меня темнеет в глазах, бешеным стуком заходится сердце, почему-то отзываясь болью в ушах, я практически теряю сознание, мне даже начинает казаться, что коварная тётушка меня перехитрила, и сейчас заберёт мою душу, оставив в камере бездыханное тело, но нет. Я всё ещё чувствую руки и ноги, хотя мне и кажется, что воздух стал густым и вязким, затем несколько секунд головокружения, я падаю, больно ударившись спиной и затылком, и открываю глаза.