Месть Аскольда

Опять с девок начала. Христом Богом стыдила, совестью корила. Мнутся девки, как на выданье. Вокруг Флорихи бесом кудлатым вертелась, все угодить старалась.

Флориха и намекнула, что козельская гостья занемогла, когда появилась в княжьих хоромах Петшина подружка. Малуша — к ней:

— Что сделала, окаянная?

— Дала ей сон-траву. Вижу, девка мается. Помочь хотела…

Но от Малуши легко не отделаться. Та же твердила свое: «сон-трава», и все. Все пройдет, мол…

— Ну, смотри, — предупредила Малуша, — не дай Бог, что с княжной случится — тебе не жить! Грех на душу возьму, но с тобой рассчитаюсь…

Князь зашел после обеда к Всеславне. Увидев княжну, расстроился Михаил. Приказал сыскать лучшего знахаря. Лекарь, низенький толстенький мужичок с лысой головой и добрыми голубыми глазами, на вопрос князя, что с козельской гостьей, только пожал плечами. Скромно сидевшая в уголке Малуша вскочила и бросилась князю в ноги:

— Спаси, князь, княжну! Богом тебя заклинаю, спаси Всеславну! Не бери грех на душу.

— Ты кто будешь, голубка?

Князь видел эту женщину впервые, хотя всех своих домочадцев знал хорошо.

— Князь, я служанка княжны. Недавно Великая княгиня смилостивилась и вернула меня к моей госпоже. Князь, — опять заголосила она, — спаси ее, спаси… — Она прижалась к его ногам.

— Что я могу сделать? Мой лекарь здесь. Был наш лучший колдун. Они бессильны. Такова воля Господа.

— Или этой колдуньи, — с отчаянием в голосе произнесла верная служанка.

— Какой колдуньи? — живо, с интересом спросил Михаил.

— Да той, что живет в ваших хоромах. Это она дала княжне какое-то снадобье, отчего ей и стало так плохо.

— Снадобье? Кто тебе сказал? — князь нагнулся и поднял Малушу с пола.

— Она сама… Если что случится с княжной, я убью эту ведьму.

Малуша зарыдала. Князь, не привыкший видеть женских слез, растерялся.

— Ты успокойся, — он ласково погладил ее по голове, — я попробую что-нибудь сделать.

— Князь, — служанка обтерла слезы, — я знаю одну старуху. Только она может вылечить Всеславну.

— Кто такая?

— Это Улала. — И Малуша коротко рассказала о старухе то, что ей поведала Всеславна.

— Я велю тотчас послать за ней. Где ее сыскать?

— Я попробую расспросить козельцев, может быть, кто знает к ней дорогу.

Глава 17

Путята решительно остановил обоз и спрыгнул с коня, показывая всем своим видом, что наступило время привала.

— Завтрашний день будет последним, — ответил купец на немой вопрос удивленного Аскольда. — Горы, наконец, останутся позади, и мы спустимся к долу, — пояснил Путята и добавил: — Но предстоящий переход — самый трудный.

Путята распорядился накормить как следует лошадей. Для сопровождавших открыл увесистую торбу. Насытив всех до отрыжки, приказал ложиться спать.

…Заря еще не занялась, а зычный голос купчины поднимал уже людей с нагретых мест.

— Кто до зорьки встает, тому Бог деньгу дает, — ревел он.

Наконец люди подняты, кони впряжены. И тут как раз пробился первый луч. Путята всех подозвал к себе.

— Хочу предуведомить вас, чтобы не шумели без надобности, смотрели в оба. Упаси Господь толкнуть камень. Придется тогда нашему батюшке тризну править. Виновный пусть пощады не ждет. Ну, с Богом! — перекрестился Путята, за ним и остальные.

Дорога круто стала подниматься вверх. Угол подъема был настолько велик, что подталкивающим сзади свои повозки погонщикам казалось, что их лошади висят у них над головами. Крутизна усиливалась. Кони начали скользить, того и гляди, какая-нибудь сорвется и утащит всех за собой.

Путяте пришлось оставить свою лошадь, чтобы помочь возчикам. Его примеру последовали и козельцы.

Купец подставил плечо и, напрягшись, стал толкать вверх повозку. Она медленно двинулась вперед, но вскоре остановилась.

— Надо поклажу сбросить! — в ярости воскликнул Иван.

— Я те сброшу, — Путята напрягся, повозка дернулась, но осталась на месте. — Эй, кто подсобите, — громко позвал купец.

Подскочили Аскольд и Кулотка. Упершись ногами покрепче в землю и выдохнув: «Э! Э! Э!», — так надавили на возок, что чуть не сдернули оглоблями хомут с лошади.

— Давай, давай! — заорал обрадованный купчина.