Месть – блюдо горячее

– Начальник твой, Сухоплюев, сбежал, а тебя здесь бросил. Будешь отдуваться и за себя, и за него. А он сейчас где-нибудь в кабаке фортуплясы запускает, водкой угощается. Разве это справедливо?

– Иван Капитонович убежал? – поразился молодой. – Когда? Как?

– Сегодня утром. Кинул в глаза конвойному горсть табаку, только его и видели. Помоги нам его найти, и получишь облегчение. Не четыре года сидеть, а всего год-полтора.

Учетный сжался. А сыщики начали трындеть ему в оба уха, что маз его подвел, бросил, теперь решается его судьба, и, кроме питерцев, никто парня не спасет. Затем Алексей Николаевич усадил допрашиваемого перед собой и принялся спокойным голосом, намеренно негромко, расспрашивать:

– Вспомни все, что видел или слышал. Нам важно найти укрытие твоего бывшего атамана. Поможешь нам – поможешь себе.

– Но что, что вспомнить? – впал в отчаяние Сундуков. – Я ж у них на побегушках был, на стреме стоял. Дуван когда делили, мне меньше всех давали.

– Видишь, а ты их покрываешь. Я ведь опытный человек, сразу вижу: ты не как они. И умнее их, и лучше. Давай, вспоминай.

Недотепа задумался и стал рассказывать все подряд, что лезло в голову. А командированные внимательно слушали. Наконец парень вспомнил, что к мазу часто приходил какой-то мужик в подбитой мехом фуражке-московке. Сухоплюев встречал его одной и той же фразой: «Здорово, монах, в синих штанах!»

– Дружок его? – уточнил статский советник.

– Ага.

– А почему монах и в синих штанах?

– Так на нем были такие.

– Что еще вспомнишь?

– Дядька этот не иначе лошадник. Из кармана овес вынимал и на зуб пробовал, плохой или хороший.

Больше ничего стоящего Сундуков вспомнить не мог и был отправлен обратно в камеру.

Питерцы поехали на Приютскую и сообщили свои открытия саратовским коллегам. Дубровин недоумевающе спросил:

– Кто сейчас ходит в синих штанах? Стареющие саврасы[85]!

Алексей Николаевич уже обдумал новость и спросил о другом:

– В городе есть кавалерийские части?

– Только казачий полк.

– Думаю, синие штаны – это кавалерийские шаровары. Тот, кто их носит, отставной драгун или что-то подобное.

– А овес?

Лыков и этому дал объяснение:

– Овсяные лавки открыты круглосуточно, потому как надо постоянно продавать овес извозчикам. Мы в Петербурге часто ловим их владельцев как сообщников фартовых. Они укрывают ночью шайки, предоставляют разбойникам блатноги[86]. Увезти гайменников с места преступления, помочь спрятать труп – все их работа.

Побединский даже вскочил:

– Я понял! На Михайло-Архангельской площади есть овсяная лавка, хозяина звать Полиевкт Закрепа. А кличка – Драгун!

– Надо с ним срочно познакомиться, – обрадовался Алексей Николаевич. – Предлагаю поехать прямо сейчас.

– Пока доедем – стемнеет, – возразил Побединский.

Но его начальник уже вынимал из стола револьвер:

– Быстро за мной!

Сыскные подобрались к нужному месту улицей, которая по иронии судьбы называлась Полицейская. Лавка стояла на углу с Часовенной. Возле ворот столпилось несколько пролеток и ландо – извозчики покупали корма.

Шесть человек заскочили во двор мимо ошарашенных ванек с криками «ни с места!». Лыков на этот раз не возглавлял команду, а шел последним. Дубровин с подчиненными ломились через парадную дверь. А статский советник обежал дом и ворвался с черного хода, рассудив, что именно туда бросится спасаться маз. И не ошибся. Навстречу ему в одной рубахе вылетел Сухоплюев. Увидев сыщика, он обессиленно откинулся спиной на перила:

– Сдаюсь.

Глава 17

Приключения вокруг выигрышного билета

Арест Ваньки не дал сыщикам ничего. Тот по-прежнему молчал и не сознавался. Побединский допрашивал его три дня, разок даже измордовал в кровь, но все без толку.

Азвестопуло воспользовался паузой и навестил наконец питомник собаководства. Ему показали вполне обученных псов, каждый из которых уже успел отличиться. Особенно они пришлись ко двору в сельской местности, где преступления были бесхитростными, а крестьяне боялись собак больше, чем станового…

Питомник создали в 1911 году при Саратовской школе полицейских стражников – одним из первых в России. Ведущие дрессировщики, урядники Юртов и Ермишин, ездили обучаться в Германию. Сейчас в питомнике содержались шесть немецких овчарок, четыре доберман-пинчера и три эрдельтерьера. Клички они имели на немецкий манер: Дорна, Джильда, Хильда, Лона, Веста… Кобелей звали проще: Фрак и Люкс. Губернский город не забывал уезды. Питомники поменьше имелись в Балашове, Камышине, Актарске, Кузнецке, Хвалынске и Царицине.