Месть донатера (СИ)

— Смотри, смотри Кать! Сейчас Галкин нищеброд из Рубера как вылезет и начнет нашей Галке… — Ольга подавилась словами, когда из открывшейся двери с привычной небрежной ловкостью из машины выскользнул Он- знакомый и такой незнакомый. Необычная, но явно дорогая ассиметричная прическа, безупречно чистая кожа, отсутствие очков. Она смотрела на эти вызывающе идеальные черты лица- и не понимала, как всего лишь всклокоченные волосы, уродливые очки и прыщи могли делать Его уродливым. Невозможно! Долговязая фигура почти не прибавила роста- но все тело налилось округлыми мышцами, плечи раздались. Никаких огромных гор мускулов- жилистое, плотно сбитое тело профессионального атлета. Или бойца.

— Да ладно, пластика, только дешевая пластика- шептала она сама себе- и сама себе не верила. Не вязался Рубер с пластикой. То, как он словно скользнул к пассажирской двери, как подал руку — все говорило о том, что он привык к этому состоянию тела и не ощущает его непривычным и чужеродным, как неизбежно бывает после той самой дешевой пластики. Впрочем, в душе ее ярким пожаром вдруг вспыхнуло злорадство- с пассажирского сиденья легко вспорхнула худенькая прекрасно сложенная блондинка, по-хозяйски привычно чмокнувшая обновленного Пономаря и требовательно подхватившая его под руку. Когда Ольга взглянула на разом потухшую Галку, в ней даже шевельнулось нечто вроде сочувствия. Автопилот Рубера щелкнул дверями и укатил искать стоянку.

— А он хорош! — внезапно заявила Ольга:

— Оказывается, Пономарик умеет здорово огрызаться. Он же тебя растоптал. — Ольга обернулась, но Галка уже летела к Нему, чтобы наорать, надавать пощечин и хоть как-то сравняться за это публичное унижение. Ольга приготовилась смаковать скандал- но все пошло совсем не по плану.

— Ты, ты!!!

— Привет, Галя. Спасибо, что подошла- две минуты и я весь твой.

— За что ты?! Почему ты?! Почему с ЭТОЙ?!

— Галочка, мне кажется, или ты хочешь наговорить мне гадости? Тебе не кажется, что уж я-то как никто заслужила место в его машине?!

— Т-татьяна Ив-вановна… Вот дурра я. Я подумала вы его подружка, я дурра…

— Солнышко мое, ты даже не представляешь себе, какой это замечательный комплимент! Подружка! Галочка, ты прелесть! — ошалевшую Галку расцеловали в обе щеки

— Не мажется, не бойся- с профессиональной усталостью проронил Пономарь и попросил жалобно:

— Галь, а давай вдвоем ее отведем туда, где родители тусуются и пойдем к нашим. Пожалуйста!

— Ддавай…

— Ой, да идите вы уже, сама разберусь…

— Не, мам, хорош. Давай я тебя с рук на руки Валиванне сдам- а вот потом уже…

— Пономарев! Сережа! Это что такое- я говорила же, я маме писала- чужие дети на выпускном- исключено! Абсолютно! Сережа, я все понимаю, но правила!

— Ой! Валентина Ивановна! Вы такая нарядная — чудо! Костюм у вас- ну прямо высокий стиль! Вы всегда такая элегантная!

— Ну, скажете тоже — зарделась от удовольствия классная, а потом вдруг увидела, кто ей это говорит и:

— Т-татьяна Ив-вановна?! Но к-как? Невозможно! Пластика?! Нет, я понимаю, некорректно, но пластика, да? И Сережа тоже…

Татьяна Ивановна Пономарева звучно хихикнула:

— И Сережа тоже! Дорогая моя Валентина Ивановна! Давайте мы оставим молодежь, вы меня отведете к родителям, а на банкете — она заговорщицки понизила голос:

— Я все-все-все расскажу! С подробностями, с самыми малейшими подробностями! Что, где, как ощущения, сколько стоит — прямо все-все-все!

— Обещаете?! — глаза классной горели предвкушением и азартом.

— Да прямо клянусь! Самой не терпится похвастаться- но, сами же видите- тут не место!

— Идемте! Идемте немедленно со мной! — разрезая толпу, атомный ледокол «Ленин» рванул вперед, без малейшего напряжения таща на буксире легкую и воздушную нарядную прогулочную яхту.

— Уффф! Ты себе не представляешь! Неделя! Неделя, как завершилась процедура- и все еще вихрь и цунами! Нет, я так-то, конечно, рад, что она ожила и наслаждается- но иногда…

— Здорово утомляет? — спросила Галя и словно бросилась в воду:

— Сереж, извини, но я спрошу прямо- мне важно. Я тебе теперь- кто?

Он смотрел на нее удивленно и чуть задумчиво:

— Теперь? Что значит- теперь?

— Ну мой Сережка Пономарев был попроще…

— Задрот и урод- я помню.

— Пусть так! — она не отвела глаз и смотрела с вызовом:

— Пусть! Но это был Мой задрот!

— И теперь ты решила меня бросить- и только за то, что я, заметь, по твоему совету, постригся, посетил косметолога и нашел работу? Серьезно?

— Да! Нет! Да все вообще не так! Просто теперь и Катька и Олька…

— С радостью повиснут на моей шее? А нужны они мне? Помнишь, что ты мне написала? Я был здорово на тебя зол, но одно только первое слово заставило меня дочитать все послание до конца.

— Прости меня пожалуйста…

— Точно. Поверить не мог, куратора запытал- мог ли кто узнать в какой я клинике и какие процедуры. Оказалось, что ты действительно просила прощения у уродливого задрота…

— Эй, я уже извинилась! И ты, кстати, меня простил!

— И хотя фасад я обновил- внутри все осталось прежним. Галь, ты пойдешь на выпускной со мной? Пожалуйста.