Месть Фарката Бона (СИ)

— Так что надобно? — Хедике уже отступил и смотрел вдоль тропинки. — Как искать, ты скажи, на что пропажа твоя походит?

— На яйцо утиное. — Звонко рассмеялась влюбленная дурочка. — Светленькое такое да сплюснутое слегка. — И наследная хранительница Ронхи, Великая Гейсарнейская чародейка встала на колени и начала бойко разгребать голыми руками снег. — Поблескивает еще так разноцветно. Помогай! Ты сразу узнаешь.

Он опустился на корточки. Натянул рукавицы.

— Да, это-то точно узнаю! — через некоторое время тихо, почти неслышно произнес Мерейю, остолбенев при виде сияющей в лунном свете округлой верхушки окары.

(1) ресты — странноприимные покои, кои месмы выделяли своим защитникам — рыцарям, находящимся с ними в вассальном союзе по родству крови.

АРТ http://www.pichome.ru/4LX

========== Любовь ==========

Дарнейла проснулась счастливой и такой веселой, что просто начала мурлыкать, натягивая чулки… Во сне она гуляла с красивым Хедике по летнему лугу, и под утро в покрытом туманом озерке они вместе ловили рыбу — почему-то не местную жирную мсарму, а костистую белую аганту, что водилась в горных речках. Но настроения это влюбленной девушке не испортило — хотелось носиться вверх-вниз по лестницам и петь! Мотив сочинился сам, а слова прямо прыгали на язык — глупые, детские, из того давнего прошлого, когда еще жива была мама и от страшного пьяного отца не приходилось прятаться в старом овине. Кстати, именно там, в сырых снопах ржи, и нашла после пожара, по «наводке» гуменника (1), полузадохнувшуюся девочку Гейсарнейская колдунья.

А Дарнейла даже не нахмурилась на мелькнувшее некстати грустно-щемящее воспоминание, и побежала на кухню, негромко напевая:

Я сегодня чисто в доме уберу!

Все окошки и даже плошки перетру,

Пусть сияет чайник медным носом и бочком -

Мне любая работенка нипочем!

*

Заплету себе потуже я кос`у,

Напеку чудесных пышек — в лес снесу,

Зайцам беленьким и белочкам раздам,

Снегирям и толстопопым барсукам!

Даже буке — царапучему коту…

— Ой! — она осеклась. — А куда же это он делся? Ведь замерзнет, пропадет в чащобе без кормежки, или волки его съедят! Что ж я наделала, глупая, бабушкиного любимца прогнала! Злая, нехорошая… Месма называется! Ну что из меня за Защитница выйдет! — продолжала корить себя Дарнейла Килла, спешно обувая старые войлочные башмаки Орнеллы. — Вот разыщу его, замерз, поди, бедненький, и прощения попрошу!

Одевшись наспех, схватила стоящий у порога веник и, вспомнив наказ строгой наставницы, решила лететь низко — все же день белый, не ровен час кто из деревенских заметит!

Но искала она свою потерю напрасно, промерзшая до костей вернулась домой ни с чем. Даже следочка черного кота в лесу не было!

Вот же годы молодые: жизнь видится светлой, солнышко — ласковым, и всяка глупость — диковинка. Всё б смеяться да миру вокруг радоваться; и простая ягодка-калинка яхонтом прекрасным кажется, коли милым сердцу подарена… Эх, амур-амур, романт`ик, как образованные зануды городские говорят. Все мысли юной Дарнейлы день напролет о любви были — ясное дело, впервые девчонку такое чувство накрыло. А когда вообще-то о зазнобах да поцелуях думать, если не в неполных семнадцать?

Короче, еще смеркаться не начало, а наша красавица уже порог пятками прожигала — принаряжена-напомажена! (Ну это я, конечно, приврал, не было того в обычае: девки, даже если не особо на личико удались, отродясь ничем себе красоту не наводили, ни углем бровей не сурьмили, ни щек ружим корнем не натирали).

Оделась молоденькая месма, однако, по-новому: косы венцом уложила, сережки с белыми камушками из сундука вытащила да расшитый передник на юбку повязала. И побежала по тропинке вниз; тут и ворожба пригодилась: разметало перед ней снег, словно метелкой, — за минуту до низу домчалась. Дарнейла даже рассмеялась — так легко заклятия сегодня получались. Потом отдышалась немного от стремительного спуска, юбки подобрала и через ножку, как ребенок, поскакала по твердой наезженной дороге в деревню… И к самому веселью поспела — молодежь уже в круг выбиральный встала, потому что дальше танцевать по парам было положено.

К месме сразу четверо парней подошли, по обычаю левую руку за спиной держали, а правую с поясным поклоном избраннице предлагали. Посмотрела Дарнейла на первых сельских удальцов. Да во второй ряд отошла, очередь свою веснушчатой Зарейе уступив. По следующему заходу танцы пошли, потом по третьему, уже и кольца не осталось — девушек парни разобрали, а наша дурочка всё отступает и отступает, только с дурнушками-перестарками да с малолетками под музыку перетаптывается. А сама всё вокруг хоровода высматривает высокого черноокого Мерейю!

Так до короткого темна и промучилась… Нет того как нет! Совсем уже пригорюнилась, бедная, и уйти решилась. Но тут, пробиваясь сквозь толпу, будто струг, вспарывающий речной налой (2), подскочил к ней долгожданный сердечный друг.

— Что ж ты поцарапанный весь, одёжа порвана?! Что за беда с тобой случилась? — охнула, краснея от радости и страха, Килла.