Месть фортуны. Фартовая любовь

— Захлопнись! Ты уже откалывалась. Иль проссала? Что из того получилось? Напомнить? «Зелень» чуть не угробила возле хазы! Едва оклемалась! А ведь и паханкой еще не стала! Только бабки сосут твои пацаны! Бери их! Хиляй в фарт отдельно! Гляну, как задышишь сама. Я пахан фартовых, а не бандерша, чтоб всех разнимать, успокаивать и угождать каждому гавну! Не по кайфу в моей малине, хиляй в другую! Но везде одно! Законник для

того и дышит в малине, чтоб дела проворачивать, навары снимать, а не отсиживать жопу в хазе!

— Кто отсиживал? — взъярилась Капка.

— Так чего тогда хочешь от меня? — опешил Шакал.

— Прошу к столу, — появилась в дверях хозяйка дома и предложила обоим пройти в столовую.

Задрыга села за стол не глядя на пахана. И поймав на лету случайную муху, бросила в тарелку Шакала. Зная его брезгливость, ухмылялась, ожидая истерику и брань. Но тот выловил муху молча. Пнул Капку ногой, дав знать, что понял, чья проделка.

Улучив миг, девчонка всю соль из солонки высыпала ему в чай.

Шакал понял, теперь не отделаться ему от града мелких пакостей. Уж если Капка разозлилась, то это надолго. Пахан решил быть осмотрительнее. И все же не понял, когда успела Задрыга примостить ведро с водой над дверью в комнате, а в постель ему сунула ежа, прижившегося на балконе дома. В домашние туфли, предложенные хозяйкой, насыпала кнопок.

Пахан решил помириться с дочерью, иначе не даст покою, изведет, осмеет, выставит на посмешище перед всеми кентами. И чем больше он будет ругаться на Задрыгу, тем изощреннее станет она издеваться над ним.

Шакал решил отвлечь Капку от глупостей и, позвав в свою комнату, расспросил, как жила она без кентов, почему не приехали вместе с нею Данила и Лангуст.

— В откол свалили оба! В фраера! Насовсем! И на хазу — забили. Без доли, сами решили дышать! Ну и хрен с ними! — рассказала, как прятал ее старик от милиции.

— Старый стал кент! А Данилка не обтерся средь нас. Со шпаной подземной связи не потерял. Но и в фраерах ему тяжко будет. Ботал — на судно пойдет.

— А башли, какие на него пошли, кто вернет? Я ему кто? Отец родной? — побелел пахан.

— Меня Лангуст от лягавых в подвал затарил! Иначе, канала бы в ментовке. В одиночке! Лангуста тыздили за меня, он не высветил! — вступилась Задрыга и добавила:

— Иль ты меня совсем в дешевки ставишь, что хочешь с Данилки сорвать навар? Слиняли и хрен с ними!

— Сявка тоже не уломался?

— Нет! Он местный, из предела! Ключи от хазы велела Лангусту отдать!

— С собой надо было взять! Откольник — не пахан в фартовой хазе! — нахмурился Шакал.

— Мы туда не скоро вернемся!

— Как знать, — задумчиво ответил Шакал.

— Я вот тебе никогда не рассказывал о Вильнюсе, об этом доме и хозяйке. Хотя бывал раньше здесь частенько. В год по нескольку раз. Потом судьба швырять начала по разным окраинам и заколесил по своим и чужим пределам. Но все мимо Вильнюса. Не хотел я сюда заглядывать, возвращаться памятью в прошлое. Но… Пошутила фортуна. И я снова здесь. В последний раз уезжал отсюда, когда тебя на свете не было. Вон сколько лет прошло. Все изменились. И я постарел. А тут все по-прежнему. Словно время остановилось и не властно над этим домом. Вот только хозяева, не все дожили до этого дня! — вздохнул Шакал грустно.

— А что это за дом? Что за хозяева? Расскажи! — попросила Задрыга, усевшись в кресле с ногами.

— Дорога в этот дом началась у меня с Колымы, где канал я в одном бараке с Яном, сыном нашей хозяйки. Он никогда не был вором и не имел никакого отношения к фартовым. Он был учителем истории. Не знаю, какой из него получился учитель, но был он не от мира сего. Как «синий чулок». Смешной чувак. На него какая-то падла наклепала чекистам, и взяли мужика за жопу, на четвертной упекли на дальняк. Ян даже не сетовал, не материл стукача. Не проклинал власти и не жаловался. Смирился с печатью шпиона иностранной разведки, врага народа, проводившего свою заразную идеологию в детском коллективе. Тьфу, черт, гнусь какая-то! — сплюнул Шакал и продолжил: