Месть Клеопатры

— Налей в бокалы и оставь нам бутылку, — распорядился тот коротышка, что был повыше ростом.

Они осушили бокалы и тут же наполнили их вновь, опять выпили и опять налили, выпили до дна и тут же налили себе еще.

Тонга забралась на самый конец ветки, чтобы как можно лучше слышать говоруна с непривычным акцентом. Сейчас она сидела прямо над головой француза.

Бесподбородочный заказал себе еще порцию.

— Пойдем потанцуем, — сказал своему дружку Скотт.

Детективы слезли с высоких табуретов у стойки и, взявшись за руки, отправились на танцплощадку. Когда они проходили мимо столиков, Джонстон обернулся и поискал глазами тех, кто их подстраховывал. Он обнаружил их пьющими коктейль за одним из столиков.

Взгляды детективов встретились, они узнали друг друга, Джонстон даже позволил себе легонько кивнуть. Двое детективов-подстраховщиков поднялись из-за столика и направились к стойке, у которой продолжали сидеть двое наркодельцов. Детективы подождали, пока те допьют шампанское, а потом, одновременно положив им обоим руки на бедра, воскликнули хором:

— Пошли потанцуем!

Наркодельцы от неожиданности поперхнулись вином и закашлялись, забрызгав всю стойку слюной.

— Солнышко, с тобой все в порядке? — спросил один из детективов у того коротышки, который был повыше другого, погладив его по заднице.

— Оставь меня в покое!

Коротышка отшвырнул назойливую руку незнакомца и, продолжая кашлять, бросился прочь от стойки. Тоже продолжая кашлять, за ним последовал его приятель.

— А что я такое сказал? — изумленно проорал им вслед детектив.

И как раз в это мгновение Тонга решила, что иностранный акцент ей не нравится, и помочилась на голову говорливого француза.

Завернувшись в простыню, Юдит Стерн лежала на круглой кровати, наблюдая, как Карлсен, стоя перед зеркалом, любуется собственным отражением. На нем были боксерские трусы с монограммой на правой штанине.

— Этот проклятый мексиканец нассал мне на ногу. Надо было дать ему по его мерзкой физиономии.

Карлсен пригладил растрепавшиеся волосы.

— Все они — животные, дорогой мой. Не надо опускаться до их уровня.

Поглядев на нее в зеркале, Карлсен поинтересовался:

— Тебе было хорошо?

— И ты еще спрашиваешь! Я могла бы выдать тебе патент на те открытия, которые ты совершаешь языком.

Она поманила его к себе. Заулыбавшись, он подошел к ней, присел на кровать.

— Я люблю тебя, Юдит.

— И я тебя. — Она прижала его голову к груди. — Ты заставляешь меня чувствовать себя женщиной.

Он пощекотал зубами ее соски.

— Это нечестно. Тебе надо успеть на одиннадцатичасовой самолет, так что, пожалуйста, не заводи меня.

— По возвращении я рассчитываю найти тебя здесь же и в том же виде.

— Можешь мне поверить! И на полном взводе тоже.

— Вот и отлично.

Он встал, снял со спинки стула брюки, сунул ногу в штанину. Юдит села, закрыла простыней грудь, прижала руки к бокам.

— Джон, веди себя осторожно в Роадтауне. Этот город нашпигован разведчиками со всех концов света.

— Я, Юдит, свое дело знаю. Если этот Пензер или этот банк связаны с ЦРУ или с Ведомством генерального прокурора, я это сразу же пойму. — Глаза адвоката на мгновение померкли. — Гектор убьет нас обоих, если что-нибудь пронюхает об этой квартирке.

— Да уж. Он подозревает всех и каждого. Вот почему особенно важно, чтобы ты по возвращении доложил обо всем мне, и только мне. Никому другому ничего не рассказывай, не пользуйся телефоном и не шли факсов. — Она опустила глаза и увидела ложбинку у себя между ног под натянутой простыней. — Как ты думаешь, Джон, мы с тобою сможем когда-нибудь начать жить по-человечески?

Завязывая галстук, он обернулся и посмотрел на нее:

— На это нам понадобятся деньги, Юдит. Уйма денег. У меня трое детей, и всех надо отдать в колледж. Да и Банни не пойдет на развод без хорошенького отступного. По закону ей принадлежит половина всего, чем я владею. Я уйду от нее практически в одной сорочке.

— Ну а что насчет денег Гектора?

— На это нельзя рассчитывать. Поступления от него могут прекратиться в любую минуту.

Она отвела взгляд в сторону и негромко произнесла:

— Мы могли бы взять одну из их «касс».

У Карлсена отвалилась челюсть.

— Ты сошла с ума? Они найдут нас где угодно и спустят с нас шкуру, в буквальном смысле слова, спустят шкуру, сдерут кожу заживо. Они изрубят нас на куски.

Юдит поплотнее закуталась в простыню.

— А если нам удастся взять «кассу» так, что они об этом даже не узнают? Ты только подумай, дорогой мой, тридцать, а то и сорок миллионов долларов наличными, с никем не зафиксированными номерами купюр, лежат в какой-нибудь занюханной «кассе» и просятся нам в руки!

Он покачал головой, заговорил вдруг сердитым голосом:

— А ты хоть представляешь себе, как выглядит такая куча денег? И сколько она весит? И каких трудов стоит увезти ее из «кассы», не говоря уже о том, что получить доступ к ним будет далеко не просто. О том, где хранятся «кассы», известно только Гектору и двоим-троим его приближенным. И стерегут эти «кассы», понятно, денно и нощно.

— Но нам не надо будет похищать эти деньги, мой дорогой! Мы сможем их просто тратить!

— Ты шутишь?